заняли ненадежные любовники – трудное начало, неудавшаяся попытка, затрудненная отказом в кредите и угрозами быть выгнанной из квартиры.
Нана спала на животе, сжимая своими обнаженными руками подушку, в которой она скрыла свое побелевшее от сна лицо. Спальня и будуар были единственные две хорошо убранные комнаты. Пробравшийся сквозь занавеску свет позволял различать мебель из палисандрового дерева, обои и кресла, обитые каймой, вытканной золотом. Вдруг Нана проснулась и удивилась, что около нее не было никого. В удивлении она посмотрела на лежавшую около нее вторую подушку с теплым еще углублением, продавленным человеческой головой, и нетвердой рукой, спросонья, прижала, пуговку электрического звонка, находившуюся над ее изголовьем.
– Он ушел? – спросила она появившуюся горничную.
– Да, сударыня… Господин Дагенэ ушел минут десять тому назад. Он не хотел вас будить, потому что вы устали… Но, он поручил мне передать вам, что придет завтра…
Говоря это, Зоя, так звали горничную, открывала ставни. В комнате стало совершенно светло. Зоя, весьма смуглая девушка, имела длинное, мордастое лицо багрового цвета и покрытое рябинами; нос у нее был приплюснутый, губы толстые и глаза черные, никогда не остававшиеся в покое.
– Завтра, завтра, – повторяла Нана все еще спросонья… – Разве его день завтра…
– Конечно, сударыня. Господин Дагенэ постоянно приходит по средам.
– Э! Нет! – припоминая, вскричала молодая женщина, усаживаясь на постели, – теперь все изменится… Я хотела ему это сказать сегодня утром… А то он еще встретится с цыганом, и выйдет скандал…
– Но вы меня не предупредили, сударыня, – пробормотала Зоя. – Я не могла знать это… Если у вас произойдет какая-либо перемена, то предупредите меня… Я должна это знать… Стало быть, старый скаред уже больше не будет являться по вторникам.
«Старый скаред» и «цыган» были прозвища, данные Нана и ее горничной двум своим плательщикам, купцу из предместья Сен-Дени, человеку весьма экономному и мнимому валахскому графу, приносившему весьма неаккуратно свои деньги, от которых несло каким-то странным запахом. Дагенэ принадлежало все утро после ухода старого скареда; в восемь часов утра купец должен был быть уже у себя; Дагенэ сторожил его на кухне и, как только он уходил, тотчас занимал его обыкновенно еще теплое место. Здесь он оставался обыкновенно до десяти часов, а потом отправлялся по собственным делам. Как Нана, так и он сам находили это весьма удобным, потому что таким путем они могли, свободно располагать остальною частью дня.
– Тем хуже! – сказала она, – я ему сегодня же напишу…
Если же он не получит моего письма, то вы завтра не впускайте его сюда…
Во все это время Зоя ходила тихо по комнате, не переставая расхваливать вчерашнее пение Нана. Она хотела, по окончании спектакля, тотчас же поздравить ее, но старый скаред уже мучил ее. Но что делать, нужно было еще потерпеть, сразу отвязаться было бы безрассудно… Теперь-же