в рассветном сумраке кувшин эля с Рыжим Джейми Фрэзером.
Фрэзер послушно заговорил медленнее, то и дело останавливаясь, чтобы вспомнить. Где-то слово заменилось на более правильное, где-то использовалось немного иное выражение, но в целом этот пересказ был идентичен первому – и те части, которые Грей сам смог понять, были переведены совершенно точно.
Он покачал головой, обескураженный явной неудачей. Чепуха! Сущие бредни, именно бредни, и ничего больше. Если этот человек и видел когда-нибудь золото – а создавалось впечатление, что все-таки хоть разок да видел, – из околесицы, которую он нес, все равно было невозможно понять где и когда.
– Вы совершенно уверены, что пересказали все его слова? – уточнил Грей, цепляясь за эфемерную надежду: вдруг Фрэзер пропустил какую-нибудь маленькую фразу, какое-нибудь утверждение, которое даст ключ к утраченному золоту.
В это время шотландец поднял кружку, рукав его слегка задрался, и в глаза бросилась багровая полоса на запястье, темневший в раннем утреннем сумраке след кандалов. Фрэзер поймал его взгляд, поставил кружку, и от недавней иллюзии товарищества не осталось и следа.
– Я держу свое слово, майор, – произнес он холодно и встал. – Не пора ли в обратный путь?
Некоторое время они ехали молча. Фрэзер погрузился в собственные мысли, а Греем овладели усталость и разочарование. Когда солнце коснулось вершин невысоких холмов к северу, они остановились возле источника, чтобы освежиться.
Грей выпил ледяной воды, потом побрызгал ею в лицо, ощущая, как холод обостряет притупившиеся чувства. Он не смыкал глаз уже более суток и мало того что был вялым, но и плохо соображал.
Фрэзер тоже не спал сутки, но по нему нельзя было заметить, чтобы этот факт его беспокоил. Оказавшись у воды, он опустился на четвереньки и принялся деловито ползать вокруг источника, выдергивая пучки какой-то травы.
– Что вы делаете, Фрэзер? – спросил Грей в некотором недоумении.
– Я собираю водяной кресс, майор.
– Вижу, – раздраженно сказал Грей. – А зачем?
– Для еды, майор, – невозмутимо сказал Фрэзер.
Он снял с пояса линялый матерчатый мешочек и запихнул туда влажную, сочившуюся водой зелень.
– Неужели? Вы что, не наелись? – тупо спросил Грей. – В жизни не слышал, чтобы люди ели водяной кресс.
– Он зеленый, майор.
Усталый и разочарованный майор заподозрил в словах узника скрытую издевку.
– А какого другого цвета, черт возьми, должно быть растение? – проворчал он.
У Фрэзера скривился рот, как будто он спорил о чем-то с самим собой. Он слегка пожал плечами, вытер мокрые руки о штаны и пояснил:
– Я лишь хотел сказать, майор, что если есть всяческую зелень, то это предупреждает цингу и сохраняет зубы. Мои товарищи по заключению едят ту зелень, что получают от меня, а кресс лучше на вкус, чем большая часть трав, которые я могу набрать на торфянике.
Грей изумленно поднял брови.
– Зеленые растения предохраняют от цинги? – выпалил