пляшут, улыбается дед Матвей. Кот Васька то с одной, то с другой тенью на перегонки бегает, в чехарду с духами играет. Хорошо колдуну в лесу.
Спокойно…
Вдруг ветка хрустнула. И не по прихоти лесных духов – чужой на их шабаш пожаловал. Жаль. Испортят ведь всё веселье! Ночь сегодня особенная, он старался духам угодить – сделал всё, как те любят, у него и разговор к ним серьёзный, и просьба немалая.
Эх…
Нечисть замерла: кто пнём прикинулся, кто – веткой. На поляну вышли двое мужчин, остановились в паре шагов от хозяина полянки.
– Ты смотри, – хрипло хохотнул один из непрошеных гостей. – Старик один в ночи шастает… Не страшно, уважаемый?
– Страшно? Страшно было. Один раз. Немец спалил односельчан в избе. Заживо. Тогда было страшно, теперь – нет, – спокойно ответил Матвей, подбросив в огонь несколько веток.
– Ещё скажи, что смерти не боишься, – голос второго оказался тонким и неприятным на слух.
– Со Смертью договориться можно.
– Это как же?
– Очень просто. Жизнь одного предложить Костлявой в обмен на свою. Тебе сколько? Сорок пять? – Старик ткнул пальцем в писклявого грубияна – отблеск от костра осветил его тучную фигуру. – Жить тебе осталось до семидесяти пяти. Значит, лет тридцать с тебя себе заберу.
Толстяк побледнел, но лишь на мгновение:
– Тебе конец, – он провёл ребром ладони по горлу, вынул нож из-за голенища и стал подкидывать, ловко ловя за рукоять.
– Уверен?
Старик стал медленно подниматься с поваленного дерева. Он всё поднимался и поднимался, пока не стал ростом с вековую сосну.
Мужики попятились.
– Ты это видишь? – шёпотом спросил низенький. – Или мне кажется?
– Бежим! – пискнул полный, выронив нож, и оба со всех ног бросились в чащу.
– Что стоите? – шёпот тени старика был слышен в каждом уголке леса, каждую белку разбудил, всех волков поднял, птиц всполошил! – Духи тёмные! Духи светлые! Смутьянов накажите, под ноги бросайтесь, за одежду хватайтесь, страху нагоните, в дали дальние, миры перекрёстные загоните!
Что тут началось! Лес ожил. Звери, птицы, духи – всё смешалось в один вихрь, валились деревья, преграждая путь несчастным беглецам, что и без того вязли в топи возникшего под ногами болота. Костлявые пальцы кикимор царапали кожу, птицы норовили выклевать глаза, огоньки волчьих глаз замаячили в чаще…
– Витька, что это?! – жалобно взвыл толстяк и… пропал вслед за товарищем.
Незначительное недоразумение стёрлось из памяти деда Матвея в ту же секунду. Старик сидел у костра, смотрел на пламя и… вспоминал.
Тысяча девятьсот сорок первый год.
Десятилетним мальчишкой он приехал на летние каникулы из Ленинграда в Чурмилкино – к бабушке с дедушкой. Там уже ждала его неразлучная четвёрка. Петька, Гришка, Полинка и Галинка. Лес – рядом. Рукой подать до речки. И всё это – их. До самого конца августа! После приедут родители, чтобы забрать в школу – его, Гришу, Галю и Полю – в Ленинград, а Петьку