Что-нибудь придумаем. Ты не останешься здесь, это я тебе обещаю. Вытри слезы.
Он подошел к ней вплотную, помог ей подняться со стула и обнял. И она, словно только и ждала этого, прижалась к нему, уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась.
Он успокаивал ее, усадил на диван, гладил по голове, плечам, а потом поцеловал, раз, другой, третий… И когда почувствовал, что она ответила на его поцелуй, просто клюнула в щеку, нашел губами ее губы…
Как, как он мог себе это позволить? Как случилось, что он, абсолютно трезвый, что называется, находящийся в ясном уме и твердой памяти, не смог справиться с охватившим его желанием и начал ее раздевать, уложил на диван…
Потом помог ей одеться, и теперь она сидела, обхватив руками плечи и опустив голову, и шептала: «мамадарагая»… Он слышал даже, как у нее зубы стучали.
Что же теперь будет? А вдруг его нарочно сюда заманили, чтобы спровоцировать, а потом написать заявление об изнасиловании с тем, чтобы тянуть с него деньги, шантажировать? Да, и такая крамольная мысль была.
И вдруг он услышал:
– Спасибо тебе.
Да уж, неожиданно. За что она его благодарит?
– Тебя как зовут-то?
– Александра. А тебя?
– Юра. Послушай, ты не останешься здесь, это ясно, да? Давай, поехали уже отсюда. Дом запри и ключи сунь под крыльцо. Если он тебе позвонит, так и скажешь, что никакие деньги тебе не нужны, короче, пошли его куда подальше и вообще постарайся забыть. Теперь я позабочусь о тебе. Сегодня отвезу тебя домой. Ты же на квартире живешь?
Она кивнула. И тут он вспомнил, что она снимает даже не квартиру, а комнату!
– Сейчас я отвезу тебя туда, ты соберешься, и я отвезу тебя в другое место. Ничего не бойся. У меня есть ключи от квартиры моего друга, он сейчас на море. Поживешь там пару дней, пока я не найду тебе квартиру.
– Но как?.. – Она наверняка хотела спросить его о многом и, главное, с какой стати он собрался ей помогать, но так и не спросила.
Поняла, что именно он от нее хочет. И была, судя по всему, не против. Потому что, не спуская с него глаз, легонько похлопала ладонью по дивану рядом с собой, как бы приглашая его.
И тогда он сделал это второй раз. Он не понимал, что в этой маленькой женщине особенного. Приятная, спокойная, в какой-то мере даже скованная, неопытная, но что же его к ней так тянуло? Быть может, все дело в этой пропахшей старым сухим деревом чужой даче и в том сыром садовом воздухе, что хлынул в комнату, стоило им только распахнуть окно? Или в том, что он знал, зачем она сюда приехала? Знал, чем она собиралась здесь, на этом диване, заняться с каким-то жирным Виктором?
Получается, что он с самого начала, вернее, с того самого момента, как она рассказала ему о своей проблеме и о причине, заставившей ее приехать сюда, знал о ее доступности, и именно это его и возбудило? Но разве можно назвать доступностью то, что она себе позволила? А что, если она отдалась ему от отчаяния, что,