на время не вполне благопотребными врачевствами, и питаемая в невидимых полостях тела, не прекратившись еще в одном месте, прорывается в другом и снова угрожает больному опасностью, или как поток, в одном месте прегражденный твердыми плотинами, напирает и вдруг проторгается в другом месте: так жестока и брань завистника. Если не страдал у меня от него язык, то вред приливал к чему-нибудь другому. Однако же не овладел он мною, потому что пришел Христос – моя помощь, Который спасал учеников от бури, Который многих, даровав благодать их хотению, освобождал от страстей и от демонских уз. Между тем искушал меня завистник, как и прежде человекоубийственною хитростью уловил родоначальника нашего. Но Ты, Блаженный, удержи брань и повели мне, по утишении бури, всегда приносить Тебе Бескровные Жертвы!
Святитель Григорий Нисский
Для любящих Бога труд исполнения заповедей удобен и приятен, поелику любовь к Нему делает для нас подвиг нетрудным и любезным. Посему и лукавый, всеми способами усиливается изгнать из наших душ страх Господень и преступными удовольствиями разрушить любовь к Нему. Ибо он обладает большим искусством, как скоро найдет стражей беспечными, улучить время и вторгнуться в труды добродетели и всеять в пшеницу свои плевелы: разумею злословие, гордость, тщеславие, желание почести и прочие произведения зла. Итак, нужно бодрствовать и отовсюду наблюдать за врагом, дабы, если по своему бесстыдству и устроит какой-либо ков, сокрушить его, прежде чем коснется души
И ночью и днем блуждая по воздуху, они суть делатели и слуги злобы, и тщательно строят против нас козни. Они истаивают от зависти и ненависти, которых хорошо избегать, если мы, люди, хотим быть своими Богу, тогда как они ниспали из содружества с добром.
Святитель Иоанн Златоуст
Демоны раз овладевши ею <душою>, обращаются с нею так гнусно и оскорбительно, как свойственно лукавым демонам, сильно и страстно желающим нашего позора и погибели. Сняв с нее все одежды добродетели, одев ее в рубища порочных страстей, грязные, изорванные и зловонные, которые позорят ее более, чем нагота, и наполнив ее еще всякою свойственною им нечистотою, они непрестанно хвастаются наносимыми ей поруганиями. И не знают никакой сытости в этом гнусном и непотребном обращении с нею, но, как пьяницы, когда уже сильно напьются, тогда еще более разгорячаются, так и они тогда особенно неистовствуют и сильнее и свирепее нападают на душу, когда наиболее повредят ей, поражая и уязвляя ее со всех сторон и вливая в нее свой яд; и отстают не прежде, как когда приведут ее в одинаковое с собою состояние, или увидят, что она уже отрешилась от тела… Кто так жесток и суров, кто так слабоумен и бесчеловечен, так несострадателен и безжалостен, что не захочет душу, терпящую столько позора и вреда, освободить, по мере сил своих, от этого окаянного неистовства и насилия, но оставит ее страдания