на Руаме.
Пакман вышел из дома, посмотрел на газон и две жиденькие пальмы, которые торчали на нем и совсем не давали тени. Солнце уже поднялось высоко и припекало. Постояв немножко под навесом, Генри возвратился в помещение.
Воздух на вилле, как всегда по утрам, пропитался запахами моющих средств. Маленькая филиппинка с остервенением драила шваброй кафельные полы в холле. Она все делала энергично, но с выражением какой-то ненависти на лице. Увидев Пакмана, женщина чуть посторонилась.
– Добрый день, сэр, – вежливо, но строго приветствовала она хозяина.
Уголки губ Эллин были опущены в вечной печали. Они никогда не поднимались при встрече с Генри. Катрин думала, что эта филиппинка, наученная на собственном горьком примере, презирала всех мужчин.
«Страйкер» проводил больше времени в походах, чем у своего причала, и капитан Пакман не так часто бывал дома. Подлодка выполняла особые поручения адмирала. На ней Кондраки посещал базы подчиненной ему группировки, разбросанные от Аляски до африканского побережья, наносил тайные визиты лидерам государств региона, руководителям военных ведомств.
Выполнив очередное задание, лодка, не всплывая, приближалась к острову Руам и по фарватеру, проложенному для нее, скрытно входила под своды подземного убежища. Здесь, невидимая для посторонних глаз, она поднималась на поверхность, швартовалась к причальной стенке и ожидала новых адмиральских заданий.
Из кабинета Кондраки к гавани, укрытой толщей земли, вел тоннель длиною в двести пятьдесят метров. По нему адмирал мог в любое время добраться до субмарины.
«Страйкер» был оборудован по последнему слову техники. Кондраки, находясь в плавании, мог поддерживать непрерывную связь с кораблями и береговыми объектами. Командующий не любил предупреждать подчиненных о своих планах. Он мог вызвать Пакмана в любое время дня и ночи и отправиться на «Страйкере» куда-нибудь за тысячи миль от Руама.
Щелкнул пульт, загорелся плоский телевизионный экран. Генри обычно не включал телевизор по утрам, но за неделю полной информационной изоляции соскучился по новостям.
Показывали громадный, под завязку набитый народом спортивный дворец, украшенный гирляндами шаров и плакатами в поддержку Майкла Ферри. В центре импровизированной сцены перед микрофоном стоял сам Питон, широкоплечий человек с орлиным носом и кривыми кавалерийскими ногами. Справа, чуть позади, находилась его жена Элизабет, далее человек двадцать ближайших помощников и крепкие ребята из охраны.
– Я дам вам будущее, я дам вам работу. Все сделаю, чтобы наша доблестная армия стала по-настоящему сильной и непобедимой. Только военная мощь избавит Америку от унижений и никому не позволит разговаривать с нами с позиции силы. Я поставлю на место русских и китайцев, заставлю Европу безропотно следовать за нами! Слава Америке! – прокричал пунцовый от напряжения Майкл, и тысячи флажков затрепетали над головами митингующих.
Зал взорвался экзальтированными криками, которые