словно отстраняя себя от него и, возможно, от предполагаемой навязчивости незнакомца. При общении Инна оказалась интересным собеседником, внимательным и вдумчивым слушателем. У них оказалось очень много общих тем для разговора, она прекрасно знала культуру стран Восточной Азии. Они сидели на балконе, легкий весенний ветерок ласково играл красивыми волосами Инны, приятно и нежно щекотал лицо Кичиро. Солнце уютно грело, отражаясь в ее глазах, придавая мягкому взгляду удивительное сияние. Глаза Инны цвета темного янтаря так запали в душу японцу.
Женщина часто смотрела на часы, безмолвно намекая, что торопится.
А он не хотел ее отпускать. Они попрощались. Кичиро хотел взять у Инны ее номер телефона, но не осмелился.
На прощание он протянул ей руку на русский манер, хотя японцы никогда так не прощаются и не здороваются за руку. Инна удивлено посмотрела на него, потом улыбнулась и протянула ему руку. Он нежно и бережно сжал ее, подержал в своих ладонях, будто хотел почувствовать ее особое тепло и запомнить приятную мягкость и легкость ее прикосновения.
Несколько дней до отъезда Кичиро бродил по городу в надежде встретить милую Инну, хотя она и сказала, что улетает домой. Он надеялся на чудо… Ему снились ее улыбающиеся янтарные глаза. Но больше не встретил ее.
Так в жизнь одинокого японца из древнего знатного рода Отомо вошла незнакомка из далеких снежных равнин.
Вторая встреча Кичиро с Инной была какой-то нелепой, это была даже не встреча. Друг Отомо, фотограф одного известного японского издания, внезапно предложил почти однодневную поездку в Россию. Друга Кичиро зовут Кента Накамото, он должен был еще с одним фотографом полететь в Хабаровск на дальневосточный форум по проблемам малочисленных народов Севера, но его напарник заболел, нужен был фотограф. Вот так Кичиро второй раз попал в Россию. На форуме было так много людей, ученых, представителей прессы, писателей, пишущих о проблемах северных народов, фольклористов, собирающих легенды, мифы и предания. Отомо беспрестанно фотографировал, столько людей, лиц, голова шла кругом. Приехав обратно в Японию, начал обрабатывать фотографии, вдруг на фотографиях увидел до боли знакомое лицо и поразившие его душу глаза, милую светлую улыбку, с нескольких снимков, где была снята группа писателей и фольклористов, улыбалась Инна…
От досады сердце Кичиро сжимала ноющая боль. Она была рядом, а он даже не заметил ее. Эти фотографии стали единственным утешением одинокого японца.
Шли дни, недели, месяцы, годы…
Кичиро ухаживал за престарелым отцом, общался с единственным сыном и с маленькой внучкой, которая стала смыслом его жизни. По вечерам оставшись один, долго вглядывался в фотографию Инны, ему до сих пор снились янтарные глаза этой незнакомки, о которой он ничего не знал, но которая стала такой близкой и родной, кончики пальцев все еще хранили нежность ее кожи,