и я вновь набрала номер мужа.
– Как тебе удалось провернуть такое? Расскажи!
– Я позвонил в консульство, представился и попросил соединить меня с консулом. Мне ответили, что его сегодня нет, зато есть вице-консул. Спросили, хочу ли я поговорить с ним.
– Что, вот так просто можно позвонить и поговорить? Я в шоке! И что же ты ему сказал?
– Я объяснил этому приятному месье, что моя жена как раз сейчас находится на приеме, она подавала документы на визу детям, а ей почему-то отказали. Я также добавил, что очень хотел бы присутствовать в консульстве лично, но, к сожалению, не смог отлучиться с работы в роддоме. Мы хорошо поговорили, он заверил меня, что сделает все возможное, и попросил подождать.
– Ты гений! Спасибо тебе! Люблю, целую, до встречи!
Я шла и думала, что сейчас случилось невероятное. Да что уж там – чудо, и мой муж – волшебник! Ведь ситуация казалась совершенно безвыходной, а он все решил, да еще так виртуозно! Я открыла паспорт и вновь посмотрела на визу. Под ней едва заметно виднелась печать: «В визе отказано». С того момента я начала воспринимать мужа как всемогущего.
Когда мы прилетели во Францию, я узнала, что туристическую визу в стране продлить невозможно. Детям все равно придется выезжать в Россию и запрашивать визу на воссоединение семьи. Меня волновало то, как мы будем делать это посредине учебного года, но Эдуард с присущим ему спокойствием ответил:
– Что-нибудь придумаем. Никто не имеет права выгнать детей из Франции – мы их уже и в школу записали.
Не успев переварить впечатления от первого в жизни полета, от другой страны и нового дома, мои дети должны были отправиться в обычную французскую школу. А ведь они ни слова не знали по-французски!
Четыре года в Лотарингии. Роды в Люксембурге
Про адаптацию детей, учебу и школьную систему в целом можно написать отдельную книгу, но скажу вкратце – было всякое: и неприязнь одноклассников с их дурацкими шутками и даже травлей, и отказ сына в течение года говорить на французском языке, и чудесный педагог в первом классе, которая тратила свое время на моих детей, обучая их языку, и вынужденная смена школы с городской – в Нанси – на деревенскую неподалеку от дома.
Учились не только дети. Сама я поступила на платные курсы для иностранцев при университете, и, пока Данил и Полина были в школе, я, так же, как и они, постигала новый для меня язык, который после английского казался жутко сложным и нелогичным. На курсах, как и в школе, обучали полностью на французском. Практически на языке жестов и картинок. Забегая вперед, скажу, что сейчас местные даже не подозревают, что французский – не мой родной язык, но для этого мне пришлось в какой-то момент отказаться от любимого английского. Два иностранных языка путались в моей голове, и однажды вечером во время выполнения очередного домашнего задания я сказала мужу:
– С завтрашнего дня мы не говорим по-английски. Мне нужно полное погружение