великий правитель Торпреи, приезжает сюда. Он планирует большой летний тур по империи и собирается привезти с собой множество священников и священных артефактов. Дифавен станет отправной точкой его путешествия. Через несколько дней сюда прибудут драконьи монахи Автарха, его личная гвардия, лучшие фехтовальщики в мире. Они прибудут, чтобы убедиться в безопасности нашего храма. Каждому монаху будет назначен послушник, который поможет им в выполнении их обязанностей.
Глаза Стерма остановились на Беррене.
– Те послушники, которые проявили наибольшую доброту, раскаяние и усердие в учебе, будут вознаграждены особым образом. Что касается остальных… – его улыбка стала печальной. – У вас будет возможность общаться со мной. И поскольку нас так мало, у вас будет шанс получить очень личные наставления. Вы можете идти. Завтра вы расскажете мне всё, что знаете о Кельме.
В другие дни Беррен с большим терпением ждал своей очереди в ряду послушников, которые медленно шли к двери, склонив головы и тихо произнося молитвы, когда переступали порог и выходили на открытый двор. Однако сегодня он не мог ждать.
Он стремительно прорвался сквозь строй, выбежал на улицу под дождь, вдыхая запах моря, доносящийся из гавани, и побежал к воротам храма. Стражники, одетые в ярко-желтые рубахи с солнечными зайчиками, окинули его снисходительным взглядом.
Тяжелые серые тучи нависали над серыми улицами, и булыжники были скользкими от воды. Но Беррен был слишком занят, чтобы обращать на это внимание. Он мчался по Дифавен-сквер, разбрызгивая лужи, не обращая внимания на гневные крики, которые раздавались позади него.
Он спустился по разросшемуся проспекту Солнца и попал на вторую по величине площадь города – площадь Четырех Ветров. Здесь мужчины и женщины сновали туда-сюда, склонив головы от непогоды. Из одной стороны в другую тянулась вереница телег. Они поднимались по Крестной дороге от речных доков, а затем спускались по проспекту Императоров к гавани и морю. Это была кровь города, поток, который никогда не останавливался, поднимаясь и опускаясь от реки к морю и обратно, наполняя золотом сундуки богачей.
Привычка заставила его остановиться на вершине проспекта Императоров. Дождь с шипением превращался в пар от мангалов, пристроенных к стенам. Запахи горячего жира, масла, лука и специй смешивались с ароматами сырой улицы, воловьих повозок и постоянно присутствующим запахом гниющей рыбы.
Шум превратился в какофонию криков и предложений всего на свете – от жареных шариков из теста до полосок маринованной рыбы. Всё это летело и билось друг о друга под порывами ветра. Беррен почти не замечал этого. Он приходил сюда каждый день, и каждый день был похож на предыдущий, будь то дождь или солнце.
– Видишь эти корабли, мальчик? – В тот день, когда вор-домушник купил Беррена у мастера Хэтчета и его банды сборщиков навоза, они тоже приплыли сюда. Прежде чем забрать Беррена домой, он направил его по проспекту