Помнишь ведьму?
– Ага, – растянулся в улыбке Вовчик, вспоминая учительницу начальных классов, которую они ещё первоклашки так метко прозвали ведьмой за крючковатый нос и злобный характер. – Ну, так по сравнению с ней и бешеная собака – щенок.
Валька громко засмеялся, и тут же затих, словно испугавшись внезапного приступа веселья, что так некстати потревожил унылую, серую весну.
– Вы тут? – Кирилл медленно вышел из школы, едва касаясь пальцами стены, и остановился ровно в том месте, где начинались ступеньки.
– Ты чего палочку не взял? – сказал Вовчик протягивая руку брату. – Мамка ругать будет.
– Пусть ругает. Я и без палки все вижу, – Кирилл двумя пальцами взял ладонь брата и осторожно спустился с крыльца. – Ну что, ждём твоего дружка-подлизу? Или без него?
– Я вообще-то тут, – буркнул Валька. – И никакой я не подлиза.
– Не заметил тебя, – в уголках глаз Кирилла появилась тоненькая паутинка морщин, словно он уже очень старый.
Вовчик знал эту улыбку, Кирилл, чувствовал, слышал, а может просто знал, что Валька рядом, но не упустил шанса его подколоть.
Они вышли с опустевшего двора школы, кивнули нескольким знакомым ребятам и молча, не сговариваясь, повернули в сторону вокзала. Вовчик отчего-то на мгновение остановился и посмотрел в сторону хозмага, куда ушла Танечка.
Глава 4
По этим дворам Танечку водил в садик дедушка, пока был жив. Дедушка ушёл самый первый. Потом ещё много кто уходил, но их лица девочка уже не помнила, как не помнила и многочисленных имён.
Перед тем, как пойти домой Танечка немного посидела на качелях во дворе, сама с собой поиграла в классики, почитали тоненький любовный роман, украденный у матери из сумки. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь из подружек выглянул в окно и, увидев её, вышел гулять, но сегодня было тихо. Становилось все теплее, и многие семьи, те, у которых сады были ближе к городу, уезжали вечером загород. А семья Танечки поедет завтра. Они вновь откроют, запревшие за зиму самодельные теплицы, будут вытирать пыль с потрескавшихся половиц и подоконников, будут вгрызаться в серую, пустую землю, так, словно она ещё способна разродиться чем-то кроме сорной травы. Танечке вновь придётся присматривать за младшим братом, а он будет норовить соснуть ломать земли.
«И зачем он это делает?», – думалось Танечке, ведь она знала – брат все понимает. Каждый год он делает одно и то же, и иногда она видела в его больших жёлтых глазах проблески сознания, но они были мимолётны и быстро угасали.
Танечка посмотрела на тёмные окна квартир и громко вздохнула. Сейчас ей так хотелось поговорить, посмеяться, чтобы кто-нибудь отвлёк её от дурных мыслей. А надо было идти домой, быстро сделать уроки, посидеть с братом, а вечером её ждал Павел Сергеевич. Они вместе должны были закончить стенгазету, отрепетировать стихи и песню.
Сначала Танечке нравились эти походы к учителю в квартиру, она чувствовала себя особенной. Но последние несколько дней ей неожиданно стало все в тяжесть.