Михаила, посвятив ночное бдение служению Господу нашему, испрашивая у него благословения для тех, кому завтра идти через Дунай. Уже под утро услышал сквозь палаточную парусину солдатский говор:
– Батюшка-то весь в молитве.
– Думаешь, это нам поможет?
– Обязательно. В святой молитве великая сила.
– Конечно, молиться – это не грудь под пули подставлять.
– Каждому свой крест.
«Значит, так тому и быть, – решил я для себя, – буду вместе с вами».
Еще солнце не взошло, как полк выстроился вдоль реки. Вокруг клубился туман, наползал на берега, тек по приречной долине, словно всю ее обдали кипятком и она молча парилась в этих туманных разрывах, наполненных невиданными фигурами. Я прошел вдоль строя с теми словами, которые берег еще с минской площади.
Кременецкий отдал команду на переправу, и роты устремились к реке.
Заметив, что подпоручик Каненберг и прапорщики Навуменко и Федорович со знаменем поспешили к огромной рыбацкой лодке, в которую загружались солдаты штабс-капитана Мирановича, я также заторопился вместе с ними. Однако Миранович протестующе поднял руку:
– Ваше преподобие, отец Сергий, с нами никак-с нельзя! Увольте меня от обязанности опекать вас, там, понимаете ли, стрелять будут… Посему ваше место…
– Алексей Дмитрич, это кто же определил, где мое место? Не вы ли?
– Никак нет, командир полка еще ранее заметил, что вам надлежит идти вместе с тылом.
– Алексей Дмитрич…
– Сейчас я для всех, в том числе и для вас, штабс-капитан, командир роты.
– Господин штабс-капитан, свое место я определяю сам и не по своей воле, – обиделся, наблюдая, что места в лодке мне вот-вот не останется, – а посему мне надлежит быть рядом со знаменосцами.
Подобрав рясу, я перевалился через борт. Солдаты приветствовали мое появление радостными возгласами одобрения и помогли мне удобнее усесться, чтобы не мешать болгарам-гребцам. Миранович, глядя на меня, огорченно развел руками, затем вынул из кобуры револьвер и взмахнул им:
– Навались!
Болгары-рыбаки дружно взялись за весла.
Наша лодка вошла в парную сырость тумана и исчезла в нем, только где-то рядом было еле слышно, как скрипели уключины других. Я перекрестил их наперсным крестом. Потом из этих лодок соорудят наплавной мост, и по нему пойдут конница, артиллерия и все то, без чего война – не война. Даже кашевары. Но это будет потом…
Х
На том берегу нас уже поджидали лазутчики, перебравшиеся через реку еще с вечера и сидевшие в прибрежных кустах, они были обязаны не подпустить сюда турецких стрелков, если бы те вознамерились на эту ночь устроить засады.
Изъеденные комарами, продрогшие к утру, они радостно вскидывали руки перед офицерами и докладывали:
– Проспал турок, проспал, ваше благородие!
Несказанно обрадованный Миранович приказал офицерам развернуть солдат в линию и незамедлительно идти