target="_blank" rel="nofollow" href="#note3" type="note">3 —
У реки снова слышен наш смех.
Прочитал я все главные книги,
И ходил от Пекина до Риги,
И на звёзды смотрел с высоты,
Но не видел прекрасней, чем ты.
На крыле махаона
На крыле махаона4, читая письмо,
Мой мозг кажется мне тюрьмой.
О, великий Творец Мироздания,
Ты облёкся в моё сознание!
Ты пришёл с далёких пределов:
Слово Божье становится телом,
Бесконечность сжимается в миг,
Циферблатом стал Часовщик.
Я блуждал по этой планете.
Ты сказал мне: «Бросай свои сети!
Всё однажды подходит к концу.
Я – единственный путь к Отцу.»
Бруно
Друг мой, Джордано Бруно5,
Мечтает весь день о звёздах.
Он видит небесные руны,
Он видит, как светится воздух.
Сидит он в своём кабинете
Уж третью неделю к ряду.
И сняться ему планеты,
И сняться ему плеяды.
Он смел, как будто бессмертен:
Не знает ни страха, ни боли.
С собой он предельно честен,
Собой он предельно доволен.
Друг мой, Джордано Бруно,
В морозной февральской заре
Спокойно взошёл на трибуну,
И он был сожжён на костре.
Ваня
Что пригорюнился, Ваня?
Али не мил Белый свет?
Видишь, сидят на диване
Бабка твоя и дед.
Скоро придут со службы
Батя, сестра и мать.
В доме любовь и дружба,
В гости заехал зять.
Сядут все вместе на ужин,
Мама разрежет торт.
Как ты любим, как нужен!
Старше ты стал на год.
Что пригорюнился, Ваня?
Кушай конфеты и фрукты.
Мама купила сани,
Дед подарил конструктор.
Сотник
Однажды понял римский сотник6,
Что перед ним не просто плотник,
И, что в руке Его нетленной
Ключи от квантовой вселенной.
Его армейские награды
Не подарили ему правды.
А смысл жизни и закон
Не объяснял центурион7.
И он признал в том Человеке
Творца, живущего во веки.
Стоял под тонкими ветвями
Владыка мира, ветхий днями.
И понял всё солдат без слов,
Что стал слуга его здоров.
Да будет сын по твоей вере!
Твой Бог – Христос, а не Тиберий8.
И вдруг с незыблемого трона
Орёл седьмого легиона9
Взлетает ввысь, к просторам прерий,
Неся с собою прах империй.
Вечерний матч
«Интер» – «Милан». Четыре – один.
Под сапогами – полотна картин.
Подобно порыву неистовой бури,
Рвутся