венчают ворота весны,
и негой исходит взволнованный вечер,
и шёпоты всюду, и тайны не скрыть,
и мрачному зверю в доверии легче
от смутных желаний остыть;
с души все печали, как листья, опали,
и гамлетов больше не мучает страсть,
и мир так хорош, как в самом начале,
когда, как ребёнок, потянешься всласть;
но время проснуться, для бога уют,
а мне подорожную в жизнь выдают…
Морок
Печальною негой
тоскливый покой
струится ленивой
бессмертной рекой,
не быстро, не шумно,
кружением волн
расставило время
ловушек полон;
и милый твой голос
заманчиво тих,
как будто боится
резонов своих,
а сердце так хочет
попасть в унисон,
что нет уже мочи
стряхнуть этот сон…
Мне страшно забыться
в сиянии дня,
мне страшно, что он
заморочит меня.
Прохожий
Прохожий, ветра блудный сын,
меня сманил в края глухие,
и сосны реяли густые,
где он единый господин,
и белок цоканье и шорох
меня пугали ввечеру,
и над кострищем, словно порох,
вздымался пепел поутру;
а годы шли, не спотыкаясь,
и смерть забыла нашу дверь,
мы жили так, в воротах рая,
благословенны от потерь,
и наши дети мирно спали,
шалили, ссорились, росли;
женились, внуки вырастали,
и снова мы считали дни;
мы обживали земли, воды,
мы семя бросили вокруг,
и все заморские народы
в единый входят кровный круг;
и даже войны и болезни,
что сотрясают наш предел,
не развратили наши песни,
не истощили наших тел;
искусства, свахи и науки
в одну влекут нас борозду:
мы будем жить, не ради муки,
а веря в общую звезду.
Улыбка
По весёлой чьей-то воле
облака плывут раздольем
звёзд больших и неприметных
от заката до рассвета.
Беспечально и беспечно
чёткой тенью длится вечность,
круг за кругом нарезая
путь с рожденья и до рая.
Кто придумал счесть мгновенья
суеты и провиденья,
тот потребует отчёта
в час любви или полёта.
Отчитаюсь под завязку
и за слёзы и за ласку,
отчитаюсь, дайте срок,
за азарт и за урок.
И за ту улыбку тоже
(подарил один прохожий), —
неотвеченной осталась
эта искренняя малость…
И за то, что детских глаз
я мольбы не замечала…
И тому, кто счёт подаст,
я скажу: мне мало, мало!..
Ах, этот сад
Ах, этот сад,
сиреневым узором
мою