– это главный движитель науки! Эббернати, вы так и не сказали ни слова. Хотя голосовали за.
Вероника повернулась к доселе молчавшему пятому члену Комиссии. Фурнье, Доггерти и Седрик все как один уставились на средних лет темноволосого мужчину с аккуратно подстриженными усами и в безукоризненном смокинге.
– Мы должны понимать, что одним только желанием изменить мир делу не поможешь, – разомкнул тонкие губы Альфред Эббернати. Говорил он тихо и не повышая тона, но его спокойный уравновешенный голос слышали все. – Крейг далеко не единственный наш сотрудник. И скажем прямо, не самый ценный. Конечно, он идеалист и подлинный фанатик своего дела. Он верит в то, что делает. Он действительно хочет и может. Это главное. Да, я голосовал за. Каждого из вас наверняка терзает вопрос – почему. Ведь даже вы, дорогая Вороника, сказав столь много лестных слов о Крейга, голосовали против. И вы, Артемиус, несмотря на все ваши взвешенные рассуждения. Гарри, вы были против по определению. А вы, Седрик, пошли в поводу большинства. Ну-ну, коллеги, не надо так яростно хмурить брови. Мы не первый год знаем друг друга.
– Легко впоследствии рассуждать о морали и человечности. О надежде и идее. О том, что есть люди, способные изменить мир. Но так же есть и те, кто решает, кому это дозволено, а кому нет. И мы, мы те, кто решает и дозволяет. И мы запретили. Мы не дали Крейгу ни одного шанса. Я внимательно наблюдал за ним. Вы как всегда поразительно проницательны, Вероника. Вы верно подметили – он верит в себя, верит в то, что делает. Это изобретение, возможно, является для него наиглавнейшим трудом всей жизни. Но нам оно показалось бесполезным. Шуткой. Безделицей. Никчёмным творением заигравшегося учёного. Мы гордимся тем, что вправе решать. Мы снисходительны к тем, кто ниже нас. И мы те, кто может заглядывать в будущее. Но как мне кажется, в данном случае мы ничего не увидели. Гордон Крейг заглянул гораздо дальше нас с вами…
Эббернати умолк, испытующе глядя на не сводящих с него глаз коллег. Он знал каждого из них как свои пять пальцев. И это были не пустые банальные слова. Они работали вместе вот уже без малого два десятка лет. И, наверно, не было ни одного случая, когда их мнения очень уж сильно расходились бы. Это бы своего род брак. Союз. В горести и радости, в нищете и достатке. До конца дней. До гробовой доски. Разумеется, и среди самых крепких союзников случаются разлады. От ссор и недопонимания не застрахован никто.
Они, все пятеро, составляли отборочную комиссию ОСУ. Никто из них, ни вечно подозрительный желчный Гарри Фурнье, не обожающая строить из себя сердобольную тётку Вероника Карлайл, ни осторожный Седрик Моран, ни высокомерный Артемиус Доггерти, ни он сам, никто из них в своей жизни не придумал ничего стоящего. Ничего, чтобы оставить потомкам, ничего, что прошагало бы через века и вписало их имена в историю.
Своего рода люди-тени. Так иногда Эббернати в шутку называл себя и своих извечных сослуживцев. Тут они не сильно отличались от подобных Крейгу людей, скрывающих свои настоящие