в том, что «девять» в них действительно означает числовую константу «девять». В предисловии Мариэтты Шагинян к «Калевале» [Клв] применительно к случаю, когда в одной строке руны «Калевалы» о зёрнах говорится, что их шесть, а уже в следующей строке о тех же зёрнах говорится, что их семь, отмечается: «Превосходный знаток и исследователь «Калевалы» О. В. Куусинен, касаясь этих строк, указал на то, что здесь перед нами приём древнейшего первобытного человеческого мышления, ещё не умеющего обобщить накапливаемый опыт в едином понятии или образе, но в то же время стремящегося выразить своё представление о предмете не на основе одного его признака, а на основе рассматривания движущегося предмета, рассматривания накапливающегося числа его признаков. Если первый стих у древнего певца говорит о шести зёрнах, а второй – о семи, то второй вовсе не «дублирует» первый, «нечаянно» давая неточную цифру. Оба стиха должны выразить многочисленность зёрен, и, характеризуя их по счёту «шесть», «семь», поэт хочет дать представление о множестве». Такой уровень мышления общества и уровень развития языка финнов датируется Iв. н.э. Возможно, и в «Старшей Эдде» «девять», как старшая цифра, замыкающая цифровой ряд, знаменует собой множество, понятие «много»? – (Хотя, может быть, у древних германцев в ходу была вовсе и не десятичная система счисления, а, например, двоичная или вообще – по основанию шестьдесят четыре. Тогда «девять» у них, как у обезьянки из мультфильма, могло означать «куча»). Кстати, тексты и фрагменты текстов «Старшей Эдды», в которых для передачи понятия множества употребляется не предназначенное для этого слово «много», а его первичный суррогат «девять», можно отнести к древности, к периоду «становления» богов, в котором только формировалось понятие «много». Таким образом, можно считать, что первые три строки строфы № 138 говорят о том, что Один долго, – не девять дней, но относительно долго, – висел в ветвях мирового древа.
И вот, наконец, итоговая цитата касательно «мёда поэзии» [РчВс]:
140 «…Мёду отведал
Великолепного,
Что в Одрёрир налит».
В этой цитате впервые встретились Одрёрир и мёд, который наливают, то есть «напиток». И говорится вполне определённо: напиток «в Одрёрир налит». Но, ранее было установлено, что Одрёрир – это проявление, это хейти Одина. А «напиток», как тоже было установлено, – это знания. И далее, в развитие этого тезиса Один говорит [РчВс]:
141 «Стал созревать я
И знанья множить,
Расти, процветая…».
Это свидетельствует о том, что заливка «напитка» в Одрёрир – это не разовая процедура. Инициация Одина означает его открытость миру духов, миру коллективного бессознательного, в которых он, как Первый шаман, будет черпать мудрость и мастерство шамана: «дело от дела дело рождало» (141). («Умеешь ли резать? Умеешь разгадывать? Умеешь окрасить? … (144)). Выходит, в Одрёрир, то есть в Одина, залито знание. Именно в силу этого строфы № 105, №138 – № 141 справедливо расценивать как описание