горячую горькую жидкость прямо вместе с гущей, не дожидаясь, пока осядет, и взглянул на проблему «объективно».
Честно говоря, было во всем этом немало странностей. И времени после «перехода» прошло, казалось бы, всего ничего, а ощущение, что всю жизнь в этом времени живет и в этой «шкуре» лямку тянет. Он даже начал как-то забывать, что является – и не только по образованию – дипломированным психологом. А между тем, тут было к чему приложить свои знания и умения. Вот только до этой ночи ему это и в голову не приходило. Он просто жил и «не тужил», даже тогда, когда занимался скучной и потому еще более утомительной рутиной. Последние три дня, например, Ицкович работал снабженцем при Вите Федорчуке, великом – без преувеличения – химике и подрывнике. Но и тогда, когда мотался по Парижу в поисках подходящего помещения или ингредиентов для адской машины, и тогда, когда сибаритствовал с сигарой в зубах, коньяком и женщинами – ну, да одной конкретной женщиной, но такой, что способна равноценно заменить добрую дюжину «женщин обыкновенных» – заниматься самокопанием, или по-научному – интроспекцией, ему и в голову не приходило. А зря. Там, в глубинах сознания и подсознания, творилось такое, что всем фрейдам и юнгам мира с друзьями их фроммами такое и в страшном сне не приснится.
«А старик-то вроде бы жив… – вспомнил Олег о Фрейде. – И Пиаже в Женеве. А Выготский умер, царствие ему небесное, но живы-здоровы в Москве Лурия и Леонтьев… Не заговаривай мне зубы!»
Это, и в самом деле, было похоже на попытку «запутать следствие», но Олег от соблазна уйти в бесплодные размышления «о времени и о себе» отказался и вернулся к главному. А главное заключалось в том, что в черепе Баста фон Шаунбурга, как ни крути, сидел уже не совсем Олег Семенович Ицкович. А вот кто там сейчас сидел, это и было страшно интересно узнать. И не только интересно, но и жизненно необходимо, поскольку от понимания того, что за оборотень возник первого января 1936 года в Амстердаме, зависело и все дальнейшее. В частности, и то, насколько Олег мог доверять нынешним своим инстинктам и импровизациям.
11.02.36 г. 09 ч. 07 мин.
Выстрелами силовые операции не начинаются, а, как правило, завершаются. Во всяком случае, так нам подсказывает логика. И опыт, до кучи, куда ж нам без «вечно зеленого древа жизни»?! И история учит, что зачастую один такой – решительный – «выстрел» требует совершенно невероятных вложений, имея в виду и время, и деньги… и амортизацию человеческих ресурсов. Калории и нервы тоже ведь сгорают несчетно, пока ты готовишь «публичное действие». «Выстрел», которому предстояло прозвучать тринадцатого февраля, потребовал от «команды вселенцев» – «Вселенцы, извращенцы…» – отнюдь не весело сострил про себя Ицкович, – такой долгой и утомительной подготовки, что уже не ясно было, что и для чего делается. И управляется ли этот процесс, или их примитивно тащит, несет течением в пучину мировой войны, и нет никакой возможности избежать катастрофы – спастись из захватившего свои жертвы водоворота, наподобие того рыбака, о котором написал любимый Олегом Эдгар