руках деревянный поднос, на котором стояли пиала тыквенной каши, блюдо с закусками и лежала пара масляных лепешек.
К тому моменту Мо Жань уже слегка проголодался. Однако стоило ему потянуться за лепешкой, как Жун Цзю внезапно оттолкнула его руку.
– Давайте я сама покормлю вас, молодой господин, – кокетливо протянула девушка.
Одетая в один лишь тонкий халат, под которым не было совсем ничего, Жун Цзю взяла лепешку и села на колени к Мо Жаню. Затем она развела в стороны стройные бедра и, тесно прижимаясь к Мо Жаню, недвусмысленно потерлась об него с очевидным намерением соблазнить.
Мо Жань уставился ей в лицо немигающим взглядом.
Жун Цзю же, решив, что молодой господин уже сгорает от желания, с наигранным упреком произнесла:
– И что вы так на меня смотрите? Каша остынет.
Мо Жань молчал, вспоминая все хорошее, что эта Жун Цзю проделывала за его спиной в прошлой жизни, и на его губах постепенно расцветала сладкая, невероятно доброжелательная улыбка.
Он, Тасянь-цзюнь, уже совершил множество злодеяний, поэтому всегда может совершить еще одно, стоит лишь захотеть. А то, что он решил совершить сейчас, – всего лишь забава, не более чем детская шалость, которая никому не повредит.
Вальяжно откинувшись на спинку стула, Мо Жань с усмешкой велел:
– Садись.
– Но ведь я… уже сижу.
– Ты прекрасно знаешь, куда именно я велю тебе сесть.
Покраснев, Жун Цзю выпалила:
– Вы так торопитесь, молодой господин! Не лучше ли сперва закончить трапезу… Ах!
Жун Цзю не успела закончить фразу – Мо Жань схватил ее, с силой приподнял и вновь усадил. Рука девушки дрогнула, и пиала с кашей, упав на пол, разлетелась на осколки.
– Молодой господин Мо! – задыхаясь, пролепетала Жун Цзю, не забыв понизить голос. – Ваш завтрак…
– Забудь.
– Но… Но не стоит ли вам сперва удовлетворить свой голод?.. М-м-м… Ах…
– Так я прямо сейчас и удовлетворяю его, разве нет?
Мо Жань обхватил Жун Цзю за тонкую, едва ли с ладонь шириной, талию; в его черных блестящих глазах отразились очаровательное личико девушки и ее длинная хрупкая шея.
В прошлой жизни во время постельных утех Мо Жань обожал целовать алые губы Жун Цзю. Эта маленькая негодница была красива и хитра, ее речи были слаще меда, и она умела находить правильные слова, которые всегда приводили Мо Жаня в прекрасное расположение духа. Он бы солгал, если бы сказал, что в то время не питал к Жун Цзю особого расположения.
Однако Мо Жань был прекрасно осведомлен о том, какие вещи произносила Жун Цзю за его спиной этими самыми губами, и теперь они казались ему зловоннее выгребной ямы. Само собой, от былой увлеченности также не осталось и следа.
Да, различий между юным Мо Жанем и тридцатидвухлетним Тасянь-цзюнем было немало.
К примеру, в юности он еще мог быть нежным в любви, тогда как в тридцать два в его душе осталась лишь жестокость.
Спустя какое-то время Мо Жань, недобро сощурившись, оглядел полностью вымотанную, даже лишившуюся