Белгородское приграничье. Светлана Лана

ваши ручки почти восстановились, протез скоро закажем, реабилитация несколько месяцев и вы…, а он…

      Мужчина отвернулся, в глазах стояли слезы.

      Я взяла себя в руки, и с половиной сердца живут. Проживу, не пропаду.

      На реабилитации я встретила инструктора, вполне себе нормального мужчину, который стал мне близким, другом, а затем и мужем. К протезу привыкаю, Андрюшу усыновили, жду вторую операцию на правую руку. А вторая половинка сердца, стала восстанавливаться. И не бывает половина человека, он всегда останется целостным, ведь в нас так сильна сила духа.

      Приграничье. Рассказ второй.

      Плохая, жена?

      Эх, хорошая у меня жена. Живем душа в душу, обоим по тридцать лет, вот взяли квартиру в ипотеку, ребеночка хотим родить, через эко, самим не получалось. Все хорошо, да ладно.

      Когда началась военная операция, а мы живем в приграничье, как-то странно было, не верилось, тем более мирная жизнь продолжалась. Дом-работа. Работа-дом. Заговорили про мобилизацию, а я пошел контрактником, была возможность откосить, но я жене говорю:

      – Лидочка, ну кому-то надо же, если все разбегутся, что тут начнется,– А начинался в приграничье уже не рай, и обычная жизнь превращалась в нечто иное, пока непонятное, – Денег заработаю, ипотеку закроем, дитё народим.

      – Не боишься, Дима? – И ласково гладит по щеке, а глазюки большущие, голубые.

      – Не боюсь, Лида. Как же идти и бояться, меня же в первом бою и завалят. Вернусь я к тебе, обещаю, вернусь.

      – Тогда езжай с моей верой, любовью и поддержкой.

      Вот так мы прощались. Потом учебка три месяца, в моей же области, а потом объявили, что все, на передок нас переправляю. Да кто местный, отпустили на сутки домой.

      – Оброс как, – Лидочка ладила мои небритые щеки, целовала, ах, как целовала.

      – Ты жди, жена.– Сказал утром.– Обещал, значит вернусь.

      – Дождусь Димочка, дождусь любимый. – И ни одной слезинки при мне не проронила.

      Нас, пятьдесят человек, распределили на группы по десять и отправили в разные локации. Тяжело было, не учебка поди, война-то настоящая. Привык, быстро влился. Позывной «Ух» у меня был, считал себя бессмертным, да непобедимым. А то, из двух заданий вернулся без потерь и единой царапины. Но бдительности не терял, кто ж на войне теряет ее.

      Очередное задание, продвигались совсем малой группой из пяти человек. Не знаю как и что, разведка не доглядела, али резервы подтянули, но напоролись мы на такую же группу. Завязался стрелковый бой и у меня сразу три двухсотых, но отряд мы тот положили. Товарищ, мой ранен, но так царапина, вдруг кричит: