с полтонны, все вместе поворачивали их с помощью рычага-лома и потом били эти камни кувалдами, пока они не трескались и не разбивались на более мелкие камни по 20—30 кг, более удобные для строительных работ. Для выполнения этой сложной работы сюда приехали, на заработки, жители других кишлаков, ибо деньги здесь платили по таджикским меркам огромные: по 130 сомони (1100 рублей) в месяц! Я притусовался к рабочим и сперва помогал им ворочать валуны, а потом попытался разбить один из камней – но не тут-то было. Во все стороны летели каменные брызги и крошка, а камень не поддавался. Поняв, что без сноровки здесь делать нечего, я пристроился к пьющим шир-чай. Этот мудрый напиток готовился здесь в большом жирном блюде, напоминающем спутниковую тарелку.
Пообщался, сфотографировал рабочих и продолжил свой путь. В следующем селе меня опять зазвали на чай – старушка в огороде меня заметила и утащила в дом. Там обитал её муж, старик, и разнообразные внуки (дети же мужского пола были в России на заработках). Повздыхали, вспоминая прежние времена, когда во всех этих кишлаках было электричество и сама старушка была председательницей сельсовета (в советские годы).
Несколько раз встречались мазары – культовые места исмаилитов. Здесь были когда-то похоронены местные святые шейхи. Теперь там может быть маленький загончик (огороженный глиняным забором дворик) с глиняным домиком размером с конуру; домик украшен камнями, старыми кувшинами и рогами. Бывает и маленький мазар – в заборе как бы ниша, а над ней к забору прицеплены рога. Эти же рога отмечают те родники, которые почитаются как святые. К культовым деревьям иногда прицеплены тряпочки, как у нас в Бурятии.
Прошёл километров 35, и несколько устал. Подвозить меня сегодня было некому. Может, и были две-три машины, но я, вероятно, их пропустил, навещая местных жителей. Интересно: в каждом селе есть автобусные остановки, но нигде нет автобусов, и людей на остановках тоже нет. Подошёл вечер, и я оказался в большом селе – тысячи на две человек, а то и больше. Сперва меня зазвали в очень богатый и цивильный дом, но что-то уж очень холодно, неуютно и показушно там было, и я оттуда ушёл, объяснив, что до ночи ещё далеко и я желаю идти дальше. С неохотой меня отпустили, но тут на другом конце села меня всё же зазвал в гости другой человек, владелец магазина. Его магазинчик (один из трёх в кишлаке Вранг) являл собой преобразованную автобусную остановку, хозяин только добавил переднюю стенку с окошком и сделал дверцу. В магазине продавали российские соусы и приправы, китайское и турецкое тряпьё, стиральный порошок, зубную пасту и мыло, а также другие товары длительного хранения. Фруктов и хлеба в магазине не было. Хозяин сам, попеременно с женой, тусовался на пороге своего магазина, общаясь с проходящими местными жителями, и тут заметил меня.
Тут уж мне было не уклониться от ночлега: ведь уже начало темнеть.
Хозяин родился и жил в этом кишлаке первую часть жизни.