мы не разрешаем, пациент ещё спит, – сказал врач.
– Аманда, не надо, – придержал её руку сержант.
– Эбигейл, – сказала она уже громче.
– Кто? – Полицейский подумал, что не расслышал.
– Эбигейл! – закричала она. – Малышка, это ты? Ты жива! Мы нашли её! – смотрела она сумасшедшим взглядом на полицейского, тот же смотрел на врача.
– Вы знаете, кто это? – удивился доктор.
Сержант что-то шепнул тому быстро на ухо.
– А, – понял он, – посттравматический синдром.
– Аманда, нам пора, – Тадовски взял её нежно под локоть, – здесь нельзя шуметь.
Доктор кивнул.
– Это моя дочь, – перешла она на нервный шёпот, но слова обрывались слезами, она задыхалась, пытаясь хоть что-то сказать, но уже и сама ничего не понимала.
Доктор с Тадовски вывели её за дверь.
– Это она, она, – твердила Аманда, не понимая сама, как это может быть.
– Аманда, посмотрите на меня, – обхватил её плечи сержант, – вашей дочери восемь лет, а этой девушке значительно больше, может, она чем-то похожа, но она не ваша дочь.
– Не моя?
– Нет, не ваша. Мне очень жаль…
Аманда посмотрела на сержанта с прищуром, улыбнулась какой-то неспокойной улыбкой, оттолкнула его и опять побежала к двери.
– Эби! – кричала она. – Эби, я здесь!
Доктор и полицейский побежали следом, схватили её под руки, врач закрыл палату ногой, медсестра прибежала на крик. Аманда не вырывалась, последние силы бросив на этот рывок, она уже обессиленным телом повисла у них на руках.
Весь следующий день перед ней ходили нечёткие тени, безликие силуэты незнакомых людей. Они говорили ей что-то, их голоса, как и лица, двоились, и от этого жуткого эха голова болела сильней. Она морщилась, они уходили, дабы вернуться опять, теперь уже в белых халатах. Теперь она видит их чётче, они что-то ей говорят:
– Как вы себя чувствуете, Аманда?
Она резко одёрнула руку так, что чуть не задела врача. Она думала, её привязали, но нет, она совершенно свободна.
– С вами хотят поговорить.
Рядом ещё один доктор.
– Не волнуйтесь, – говорит он ей тихо, – мы все вам желаем добра. Вы помните, что произошло вчера ночью?
– Уже вчера? – переспросила Аманда, но её никто не услышал, она не могла разомкнуть рта.
– Это успокоительное, – уточнил врач, слыша её мычание. – Скоро к вам придёт медсестра, она будет здесь целые сутки.
Аманда открыла рот, пытаясь что-то сказать. Она будто бы говорила, связки её напрягались, слова, цепляясь друг к другу, выходя с тяжким выдохом, теряясь со вздохом, будто бы выходили из её рта. Интересно, они слышат её?
– Этого не может быть, – говорил ей доктор, – вашей дочери здесь нет. Я понимаю, вам кажется, вы её видели, уже повзрослевшую, но это совсем невозможно. Мы спишем это на шок. Вы просто боялись, что не увидите повзрослевшую дочь никогда.
Слёзы текли по щекам Аманды. Она не могла вздохнуть.
– Не стоит так волноваться, –