в кои-то веки у Тиберия был шанс узнать что-то о высокой моде, но в этот момент его развязно обняли за плечи и шанс этот был безвозвратно потерян. О чем он, впрочем, не слишком сожалел.
– Тиберий, привет, мой милый!
Розовощекий, пухлый мужчина с притворным радушием обнял помрачневшего Тиберия.
– И тебе привет, Норманн.
Вот не повезло, теперь от него не так просто будет отделаться. С профессором математики Тиберия связывали отношения, которые можно было охарактеризовать как «нежная ненависть». Норманн времени терять не стал:
– Судя по тому, что ты не бежишь пешком на свой шестой этаж, а смиренно ждешь лифта, тебя опять начальство вызывает? Опять провинился?
– Норманн, не нужно перекладывать свой опыт на других.
– Возможно, – мирно и, как бы, невзначай заметил математик, – твоей вины тут нет, просто тебя хотят поставить в известность о закрытии факультета. Что делать тогда будешь?
– Что ж…, может быть, на старую работу вернусь, – небрежно бросил Тиберий.
Розовая физиономия Норманна приобрела приятный зеленоватый оттенок.
– Ты не можешь! Некуда возвращаться, – неуверенно пробормотал он и слегка попятился.
– Ну отчего же. А, кстати, с чего такие мысли? О закрытии факультета? – ровным голосом спросил Тиберий.
Лифт увез девушек, и на площадки они с Норманном остались одни.
– Ну как же, на моем курсе тысяча человек, а у тебя сколько студентов? Десять? – оскалился в сладчайшей улыбке математик.
Удар попал в цель и требовал возмездия. Тиберий как бы рассеянно скользнул взглядом по всему круглому, рыхлому телу Норманна и вдруг театрально застыл, уставившись на его ноги, обутые в леопардовые туфли на высоком каблуке. Незамеченным это не осталось.
– Что? Что не так? – всполошился математик.
– Норманн. Как это возможно? На тебе три вещи с леопардовым рисунком, а носить больше одной – считается очень дурным тоном!
– Ты уверен? – глаза Норманна беспокойно забегали. – В прошлом сезоне это было в тренде.
– А сейчас абсолютно недопустимо. «Андрогин» так пишет, – сурово промолвил Тиберий.
И вошел в подъехавший лифт с триумфом Персея, победившего Горгону Медузу.
Посещение Олимпа
Пятидесятый этаж разительно отличался от своих нижних собратьев умиротворяющей тишиной и пустотой. Интерьер стандартный – черный полированный пол, имитирующий мрамор, хромированные кадки с искусственными растениями. Отдавая дань традициям восточной релаксации, из скрытых динамиков услужливо раздавалось чириканье птичек, сопровождавшееся так называемой фоновой музыкой. То есть невнятной, тихой и не имеющей сколько-нибудь выраженной мелодии. Птички, призванные успокаивать мятущуюся душу, раздражали Тиберия особенно. Однажды, когда ему пришлось провести около двадцати минут в ожидании аудиенции,