обрушиться на его непокорную голову.
– Как можете вы есть плоть убиенного животного! Позвольте мне закрыть глаза и не смотреть на это! – Ивлин картинно прикрыла рукой глаза и отвернулась.
Тиберий совершенно не возражал. Посыпав свежемолотым черным перцем дымящийся стейк, он собрался с удовольствием приступить к трапезе. Не тут-то было. Слово свое Ивлин не сдержала – не только глаза, но и рот не закрыла. Свирепо водрузив перед собой тарелку с порезанными яблоками, она вернулась к проповеди:
– Это чудовищно! Не могу спокойно на это смотреть!
– Почему же? – вежливо поинтересовался Тиберий.
– Я – фрукторианка!
– Что-что?
– Я не ем плоть убиенных животных! Этот несчастный бычок хотел жить, а из-за вас…, из-за вас его убили! Фрукторианцы едят только фрукты, которые падают на землю, мы не терпим никакого насилия, едим только то, что естественно с точки зрения природы. А это – трупоедение!
Она с картинным омерзением покосилась на тарелку Тиберия, который нимало не смущаясь, принялся за свой ужин.
– Что ж… – он задумчиво полил мясо соусом, – если уж говорить о фруктах. Вам не приходило в голову для чего они упали на землю? Верно, чтобы их семена оказались в почве, то есть, чтобы продолжить род. Таким образом, сейчас вы поедаете беременных женщин. Впрочем, – добавил Тиберий, весело взглянув на слегка побледневшую Ив, – спешу вас успокоить, если бы эти яблоки действительно падали на землю, их бы точно не отправили в магазин добросовестные поставщики.
В это время к ним подошел, качаясь на тоненьких каблучках, официант с подносом, уставленным бокалами. Молодой и очень порочный, он быстрым придирчивым взглядом окинул всю компанию за столом и ослепительно улыбнулся Тиберию. Водрузив на стол заказанное Мупочкой вино, он без нужды поправил салфетку Тиберию и удалился, бросив на того выразительный взгляд. Под салфеткой пару минут спустя обнаружилась визитная карточка с телефоном и пламенным призывом позвонить. Немного подумав, Тиберий незаметно отправил ее в сумочку Ивлин.
– Колин, а просветите меня – вы говорили, что формула совершенно одинакова, и только ароматизатор решает – стать вину престижной маркой или дешевым столовым вином. Тогда почему, несмотря на идентичную себестоимость, бутылка ложного Петрюса, как и сто лет назад, обойдется в целое состояние?
– Ну, это же очевидно, – Колин улыбнулся профессиональной улыбкой менеджера по продажам, то есть отечески снисходительно, – если у человека есть деньги, он захочет покупать самые дорогие вина.
– Но почему? Это же одни и те же помо…, полезный для здоровья напиток, я хотел сказать.
– Вы упускаете самое главное – престиж. Посмотрите, как глядят на нас те юноши за соседним столиком, сидящие с бутылкой неблагородного, дешевого Шабли.
Тиберий был совершенно не уверен,