Короля. Она не сломлена. Она не станет игрушкой в руках безумца, пусть и облеченного властью над этим царством смерти. Она найдет выход. Она вернется к свету. Должна. Иначе этот холод поглотит ее без остатка.
Тяжелая дверь, окованная серебром, отворилась почти беззвучно, явив на пороге невысокую женщину в сером шерстяном платье. Лицо ее было испещрено сетью морщин – след долгих зим и скудного солнца, но глаза, выцветшие, как летнее небо перед дождем, смотрели на Элизу с неожиданным, почти болезненным сочувствием. В руках она держала простой деревянный поднос: дымящаяся глиняная миска, ломоть темного, плотного хлеба, маленький глиняный кувшинчик. Аромат горячего мясного бульона – густой, насыщенный, с нотками диких трав – ударил в нос, вызвав спазм голода.
Женщина вошла, ее сапоги из мягкой кожи почти не скрипели по каменному полу. Поставив поднос на стол, она помедлила, словно решаясь. «Хельга», – представилась она тихо, ее голос был низким, чуть надтреснутым, как старое дерево. «Приказано служить вам, принцесса. Поешьте. Силы… они вам понадобятся здесь». В ее взгляде Элиза увидела нечто большее, чем просто сочувствие – тень знания, глубоко запрятанный страх и проблеск… стойкости? Это была первая живая душа в этом царстве льда. И Элиза ухватилась за этот взгляд, как за спасительную нить в ледяном лабиринте.
Глава 3: Голос Севера
Время здесь текло иначе. Неумолимо и вязко, как смола на морозе. Дни не отличались от ночей – лишь сменой караула за дверью да оттенком серого неба за окном. Элиза поняла: ее комната – не просто покои, а самая надежная темница. Но бездействие убивало ее вернее холода. Она заставляла себя есть безвкусную, но сытную северную пищу, которую приносила молчаливая Хельга. Она задавала вопросы, но служанка отвечала уклончиво, ее глаза то и дело испуганно стреляли в сторону двери. Лишь однажды, когда Элиза спросила о проклятии, Хельга прошептала, почти не разжимая губ: «Зима пришла в души, принцесса, не только на землю».
На третий или четвертый день – кто считал эти серые клоны друг друга? – ее вновь потребовал к себе Король. Ледяная рука страха сжала сердце, но Элиза вдохнула стылый воздух и расправила плечи. Она облачилась в предложенное Хельгой платье – тяжелый бархат цвета запекшейся крови, с высоким воротом, скрывавшим уязвимую шею. Оно грело тело, но сковывало душу, напоминая о ее положении.
Путь к тронному залу был пыткой. Бесконечные коридоры, где эхо шагов тонуло в ледяной тишине. Стены, увешанные потемневшими от времени гобеленами, на которых застыли сцены древней жестокости: воины в рогатых шлемах, сражающиеся с многоглазыми тварями из снега; женщины, бросающие младенцев в пасть ледяного дракона; король с лицом Ивара, пронзающий мечом солнце. Воздух был неподвижен, пах вековой пылью, холодом и едва уловимым металлическим привкусом магии. Стражники в волчьих шкурах поверх стальных кирас стояли неподвижно, как изваяния, их глаза под сталью шлемов были пусты и слепы. Элиза пыталась запомнить