шумной, наполненной людьми улице. Или прошептать в тихой комнате так, чтобы никто не услышал. Повторять их снова и снова. Не боясь и не сомневаясь.
– Я тебя люблю, – произнесла я вслух, выходя из офиса и накидывая капюшон, – я тебя люблю, – сказала уже громче, будто репетируя речь перед важным собеседованием.
Так легко произнести эти слова, когда рядом никого нет, и так сложно признаться кому-то в том, что ты чувствуешь что-то невероятное.
В воздухе запорхали первые крупные снежинки, ослепительный блеск которых напоминал мне о том, что скоро влажный осенний асфальт будет согрет пушистым белым ковром. Воздух стал холоднее, обжигал щёки и оставлял на них красный румянец. Улицы всё больше и больше пустели, и лишь редкие прохожие торопливо проходили мимо.
Я шла медленно, механически переставляя ноги, то улыбаясь, то хмуря брови. «Я тебя люблю» – слова, которые столько времени были заперты внутри, вырвались наружу. Пока не долетев до адресата, но они были произнесены, изменяя воздух вокруг меня. Делая его легче. Или тяжелее. Я пока не поняла. Я уже не один раз хотела признаться ему в любви, но каждый раз момент был не тем. Я находила сотню оправданий. Не здесь. Не сейчас. Не так. Но сегодня я почувствовала, что хочу сказать ему то, что я чувствую. Возможно, первый в этом году снег подтолкнул меня к этому признанию. Возможно, чувство, разраставшееся всё это время, стало настолько тяжёлым и необъятным, что внутри меня не осталось места, чтобы его сдерживать.
Добираясь до кафе, которое стало нашим с Алексом незримым пристанищем, я чувствовала, как бешено стучит сердце, норовя выскочить из груди. Это место с сентября стало нашей территорией – островок тишины и покоя посреди бушующего суетой города. Наш столик у окна всегда был свободен для нас, будто никто никогда не занимал наши места, зная, что мы обязательно сюда придём. Из окна можно было наблюдать за прохожими и прятаться от их взглядов за чашечкой кофе.
Я открыла дверь кафе, чувствуя, как меня обнимает знакомый аромат кофейных зерён и свежей выпечки. Алекса ещё не было, и я направилась к столику, попутно кивнув официанту, который уже знал, что мне принести. Странно, Алекс никогда не опаздывал. А, если вдруг боялся, что опоздает, то звонил и присылал сообщение. Отогнав от себя нехорошие мысли, я посмотрела в окно – асфальт уже покрылся лёгкой снежной простынью, а мерцающий жёлтый свет от фонарей освещал падающие снежинки, блеском подчёркивая их невесомость.
Дверь в кафе скрипнула, и мне не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, кто это. Сердце было уверено, что это он.
– Привет, Ника, – его нежный голос коснулся моего уха, – прости, что опоздал. Отец задержал, – недовольные нотки лишь на краткий миг промелькнули в его интонации.
– Я успела соскучиться, – я закусила губу, – уже планировала подсесть к кому-то за другой столик, чтобы не быть одинокой в этот прекрасный зимний вечер.
– Я рад, что ты не этого не сделала, – он перешёл на шёпот, легко касаясь моих губ, забирая с них невысказанные слова, – я бы этого не пережил…– он снова коснулся моих губ, и сел напротив меня. Мне показалось,