не выходит из дома, он лишь расчесывает их без должной укладки. Брови юноши сначала были нахмурены, а затем стремительно взлетели вверх. На его лице отразился целый спектр эмоций: от легкого раздражения до удивления и радости. Александр широко улыбнулся и притянул к себе Калистена, крепко сжимая его в объятьях и похлопывая по спине. “Ты где был, дурень? Я спрашивал у наших преподавателей о твоем отсутствии, но они постоянно отмалчивались и просили перестать об этом спрашивать. Если ты просто прогуливал, то я тебе этого не прощу!” – с весельем в голосе быстро выпалил длинноволосый парень. Калистен лишь горько усмехнулся, сказав, что отлынивал по одной простой причине: смерть отца. Александр замешкался и отпрянул от друга, посмотрев ему в глаза. “Не переживай ты так, мне уже намного лучше, еще пару дней и буду такой же, как прежде” – соврал Калистен, чтобы не смущать своего товарища. Приятели вошли в дом, родители Александра были в отъезде, поэтому никто бы им не помешал. Сев друг напротив друга, первые пару секунд они неловко молчали, но Александр нарушил тишину, сказав: “Говори уже зачем пришел, я ведь тебя знаю, ты бы не стал просто так делиться со мной такой новостью, сгнил бы дома от скорби, но не решился поделиться тем, что творится у тебя на душе”. Калистен неловко улыбнулся, друг читал его как открытую книгу. Положив на стол фолиант, парень посмотрел в глаза друга, в них отражалось недоумение. “Ты пришел, чтобы похвастаться новой книгой? Очень…интересно.”. Не обратив внимания на язвительный выпад Александра, Калистен открыл нужную страницу. “Читай” – чуть властным тоном сказал он. Длинноволосый юноша прочитал стихотворные строки и с удивлением поднял взгляд. “Калис, тебя так сильно впечатлила Легенда о Святом Граале? Ты что, никогда о ней не слышал? Папа рассказывал мне ее как сказку перед сном”. Калистен взъерошил свои волосы резким движением и слегка замялся перед ответом. “Мой отец рассказывал мне только как махать мечом, да о своих подвигах. Не стал он рассказывать россказни бардов”. Пока он говорил это, его голос чуть дрожал. Нет, Калистен бы не заплакал, но был крайне близок к этому. Александр вздохнул и начал свой рассказ: “Была у божества желаний Эфистамона дочь. Звали ее Аифисия. Девушка необыкновенной красоты, от одного только ее взора смертные и бессмертные существа готовы были пасть на колени. Но волею случая оказалась она влюблена, этого не должно было произойти, в природе божеств нет возможности полюбить, но Аифисия оказалась исключением. Однако, ее любовь была сродни чуме, она заражала ею остальных богов и сводила их с ума. Эфистамон разгневался и вознамерился убить возлюбленного дочери – Никадора. В момент, когда Эфистамон собирался вонзить копье в грудь Никадора, Аифисия закрыла его собой, заявив, что намеревается провести с ним оставшуюся вечность, наплевав на разрушения, что приносит она, когда влюблена. Ее отец разозлился на безрассудность дочери и вместо обычной смерти принял решение проклясть их, заперев ядовитую любовь внутри золота навеки. Аифисия обняла Никадора и с ужасом наблюдала, как они уменьшаются в размерах, а кожа их становится золотой, отражая
