Орлы или Вороны?. AnaVi

что “хуже” и “большее”, а что “лучше” и “меньшее”… из двух же зол»!

      *

      – Хм… А ты был прав – «здесь» по-другому! – Усмехнулась брюнетка, садясь у стены – вроде и той же и одновременно нет, «белой», да, но и среди почти всего чёрного: как и если всё там же – не было практически ничего серого, а только «золотое»! И в то же время – не сказать, что стало темно, даже и при условии чёрных ламп, будто и покрашенных ещё маркером: чёрный – оттенял белый, «выделял» его на своём фоне и… как бы давал ему, тем самым, ещё и вторую же жизнь; как и чёрной же сантехникой с серыми металлическими кранами, кнопками на и всё тех же унитазах, винтиками и гайками, которыми они были прикручены к полу! Тут и поистине же уже – было «три обращённо-не-совращённых мира»: «ангелы», «демоны»… и люди. Где и «последние», коль и придуманы же ещё были «по образу и подобию первых и вторых», «в смешении» же их – давали «серый» цвет, от белого же и чёрного… соответственно. Но и не угнетающий, депрессивный, а какой-то даже и блестящий, серебристый и серебряный. И пусть, как бы ни иронично и как основное же оружие убийства «существ»: но и по факту же ещё – плацебо! Лекарство – для равновесия и баланса. Гармонии! «Серебряная середина» – меж двух же всё и «миров», дающая и тот же всё «второй» или даже уже и «первый» шанс на жизнь. Но и в обоих же случаях – главный и основной. Важный и значимый… Цен-ный!

      – Вот видишь… «Запоминай»!.. – Хохотнул парень, занимая тут же место рядом с ней, но и опять-таки – справа. – Когда всё-таки выйдешь отсюда – будешь всем рассказывать: «как побывала… во “взрослом” мужском туалете».

      – О да!.. Это именно то воспоминание, которое я передам… и «буду» же передавать из поколения в поколение: как лучшее, что со мной случалось и было же в моей (не) жизни! – Следом же и весело рассмеялась она. – А если ещё учесть… «какая испорченная нынче молодёжь» – поймут же не так: и будет прям вообще замечательно!

      – «Молодёжь»?.. Мать, а ты не рано ли себя и в «старьё-то» записала? – Изогнул свою правую бровь он, подавившись даже и от очередной же своей затяжки почти истлевшей сигареты, вновь подгибая левую и щурясь: заодно ещё – и от её же лёгких тумаков по себе. – Ну вот, а говорила, что: бить не будешь!.. Ладно. В любом случае – я рад, что ты хоть немного отошла: и даже – улыбаешься. Да и что там: «смеёшься»! Это греет моё сердце и тешит мне моё же самолюбие – значит: всё сделал – правильно!