ее эхо чьей-то определенно эмоциональной речи? Прямо скажу, не то, что бы я ожидала.
Ощущение собственного тела, словно чужого, изнывающего от боли, особенно в области чуть ниже груди, не оставляло никакой возможности снова вернуться туда, где мой рассудок хотя бы пару минут пребывал в забвении. Выбора у меня не было. Опять. Снова здорова, ну что за нелепость? Где бы я не была, по какую сторону завесы бы не находилась, в каком бы из миров не очутилось мое бренное тело, но иного выхода, кроме как открыть глаза и лично убедиться в том, что я опять облажалась, не было. Веки словно налились свинцом, отказывались слушаться. Но я должна была понять, где я, кто я (а я ли это вообще теперь, или воплотилась в новом теле младенцем?) и какого черта все так болит?
Я была готова к чему угодно, но явно не к яркому искусственному свету операционной. Да, это определенно была она. Какого Дьявола?! Я сложила свою голову в Инфернуме, там нет больниц! И там нет Мередит. Смертная никак не могла оказаться там, даже если весь мир сошел с ума, человек не способен попасть в иной мир. Если только… Неужели и она, и Асмодей, и Габриэль… Нет, нет, только не это! Они ведь не могли тоже умереть! Иначе, как еще объяснить знакомую мне светлую голову среди всей этой четверки, это веснушчатое, милое моему сердцу лицо моего дорогого Лайнуса?!
Но как? Почему? Что я пропустила? Неужели моя жертва была напрасна, завеса была прорвана, Терра, а за ней и Каелум с Инфернумом пали, и все, кого я знала, мертвы? Твою ж мать, Блю, да как ты вообще смела надеяться, что твоя смерть способна хоть что-то изменить?! Никогда такого не было и вот опять, вечно все через жопу. Даже благородный поступок не способен изменить того, что я – неудачница, и все мои планы перманентно летят к чертям.
Но что-то не клеилось. Не ладилось. Не срасталось, твою ж налево!
– Лайнус? – я не могла узнать собственного хриплого голоса, как и не могла поверить, что это – не галлюцинация, постигшая погибший мозг.
Чудо, наконец и остальные, минуту назад убеждавшие меня, что я жива и они тоже, благодаря мне, удосужились обернуться. Это он. Это точно он. По одним обезумевшим, побледневшим лицам было очевидно, что вижу Лайнуса не я одна. Как бы хреново мне сейчас не было, как бы не хотелось выть от ломоты и боли во всем теле, я не способна спутать облик своего умершего друга ни с чьим другим. Именно таким я его и запомнила, и, кажется, даже если пройдут сотни, тысячи лет, я не способна его забыть, как бы я этого не боялась в минуты отчаяния. Те же светлые волосы, пухлые губы, милое, наивное детское личико, бледные, едва заметные веснушки, что и у меня самой проявлялись после интенсивного загара, та же улыбка… Такое не стирается из памяти просто так. Но тогда… Какого черта вообще происходит? Такой же немой вопрос застыл на губах всех остальных, присутствующих в операционной.
– Какого Дьявола? Как? Я своими глазами видел твое бездыханное тело! – озвучил Асмодей то, что вертелось у меня самой на языке.
– Сейчас не время во всем этом разбираться, нужно уносить отсюда Блю в безопасное место и как можно скорее, – решительно бросил Лайнус, снимая капельницу со стойки. Голос. Голос, пусть и казался несколько изменившимся, более твердым, что ли, но это его голос. Таким он был до того, как ангел умер на моих глазах. – До начала рабочего дня здесь не должно остаться никаких следов вашего здесь пребывания. Мередит, справишься?
Моя соседка испуганно переглянулась со мной, хватая губами воздух так, будто она – рыба, выброшенная на сушу в разгар засухи. В глазах девушки застыли слезы, а ее кожа стала белой, как простыня, еще больше подчеркивая ярко-огненную шевелюру. На какой-то момент мне даже почудилось, что она напрочь лишилась дара речи. Этого еще не хватало!
– Погодите-ка, – вмешался Габриэль, наконец сложивший два плюс два. – Так это и есть почивший Лайнус Вайтвилл? Тот самый, про которого вы мне говорили? Но как? Вы ведь все, надо полагать, видели его смерть?
– Браво! Наконец дошло! – Асмодей взмахнул руками, выхватив из рук Лайнуса пакет капельницы. – Я не знаю, кто ты, и как нас нашел, но не позволю и пальцем коснуться Императрицы Инфернума.
– Да я и не претендую, можешь лично унести ее отсюда, только давайте оставим препирательства и выяснения отношений на потом. Сейчас нет на это времени, – Лайнус уставился на Габриэля с необъяснимым моему затуманенному рассудку предвкушением. И только сейчас я поняла почему, обратив свой взор на оголенную грудь ангела, на которой красовалась портупея из серебристой кожи, заканчивающаяся искусными ножнами, из которых лился загадочный голубой свет. Даже в самом бредовом сне я не могла бы до такого додуматься. Мираж был чертовски реален, словно весь мир сошел с ума, и я вместе с ним.
– Что это? Габриэль, только не говори мне…, – прохрипела я, чувствуя, как голова окончательно поехала кругом, но все же набралась сил и выдавила из себя фразу, которую до чертиков боялась озвучить. – Нет, нет, нет, только не это, только не сейчас. Почему… Ты? Именно ты? Почему реликвия выбрала тебя?!
Но мой ангел лишь обреченно вздохнул и кивнул. Объяснения тут были не нужны. Пророчество все еще имело свою силу, и именно сейчас второй элемент паззла явил себя миру. И предводителем войска