да расти. Они и росли, как на дрожжах. Сначала хозяйка в конце дня перед закатом солнца ещё приходила к озеру и звала их, чтобы покормить. Гусак строем приводил семью домой, уставшая за день от забот гусыня замыкала строй. Потом гуси забывали свою хозяйку, и не уходили с озера. Становились дикими, и различить их можно было только, по краске на шее. Без всяких затрат, к осени они вырастали, становились самостоятельными и превращались в красивых грозных диких птиц. Молодые гусаки начинали меряться силами с гусаками соседями и их папами. Их мамы потеряли всякий интерес к своим детям, и плавали по озеру, восстанавливая свои силы. Гусей было, очень много. Всё озеро, и весь берег был усыпан их особами. Они были разных пород, но окрас у них был почти одинаков. Белая, покрытая маленькими пёрышками, смешанными с пухом, широкая грудь, серые мощные крылья с большими перьями; высокая, высланная белым пухом сильная шея. Гордая не знающая страха голова, посаженная на эту шею. Маленькие, всегда злые глаза и большой острый, отдающий желтизной клюв, которым они непрерывно щипали маленькие зелёные листочки молодой гусиной травы. Иногда они вставали на свои сильные красные с перепонками лапы, поднимали голову к небу, вытягивались во весь рост, и начинали часто, часто махать своими огромными в размахе крыльями. Голова гусаков поднималась чуть ниже головы отца, он у меня был небольшого роста. Вот и сейчас, пока мы шли по дороге, нас раз за разом атаковали гусаки. Они шипели, вытягивали свои длинные шеи, пугали нас. Отдельные наглецы даже успевали ущипнуть отца за штанину. Я шёл с противоположной от отца стороны, держал его за руку, иногда мне становилось страшно, и я начинал их передразнивать: “Гуси! Гуси! Га! Га! Га!”
Где-то на средине дороги отец разозлился, изловчился, схватил очередного наглеца за шею и приподнял от земли. Гусь сразу обмяк, прижал к туловищу свои грозные крылья и стал захлёбываться. Отец отпустил его, гусь отошёл в сторону и загоготал. Дальше по дороге нас никто не трогал.
Мама усаживала нас завтракать. Сестрёнка начинала капризничать, отказывалась, есть кашу, тогда мама шла на хитрость, забирала у неё миску, шла за дверь и говорила:
– Киска, ты хочешь кашки?
Сама при этом незаметно мяукала.
– На, ешь скорее, пока Алла не хочет.
Тут в игру вступал я:
– Мама ты что делаешь? Киска сейчас съест последнюю кашку, а сестрёнка останется голодная.
Выбегал за дверь и приносил кашу обратно.
– Еле отнял, все руки искусала. Прогнал киску ловить мышек. Сказал ей, что Алла сама кашку съест.
Сестренка первой съедала кашу. После завтрака сестра с мамой наряжались и шли отдыхать в парк. Мы с отцом шли в сарай и там ремонтировали мотоцикл. Иногда брали топор, шли в лес заготавливать сушняк на розжиг печи. По ходу собирали грибы.
Прогулка по болоту.
Сегодня отец промывал бензином карбюратор. Сначала я смотрел, потом мне надоело. Я незаметно ушёл за сарай. За ним