министров перед Государственной Думой, увольнение в отставку всех министров и сформирование нового кабинета лицом, пользующимся общественным доверием.
12 марта, около 12 часов дня, генерала Алексеева вызвал к прямому проводу Великий Князь Михаил Александрович. Он подтверждал сведения, сообщенные Родзянко, поддерживал необходимость указанных им мер и называл имена Родзянко и князя Львова, как тех людей, которым следовало бы поручить составление кабинета.
Несколько позже в тот же день была получена телеграмма от председателя Совета Министров князя Голицына. Она была аналогична с указаниями Родзянко и Великого Князя. В ней говорилось также, что нахождение у власти министра внутренних дел Протопопова вызывает всеобщее негодование.
В результате телеграмм Беляева, Хабалова и Родзянко по повелению Государя генерал Алексеев телеграфировал 12 марта главнокомандующим северного и западного фронтов приготовить к отправлению в Петроград некоторые воинские части. Генерал-адъютанту Иванову было приказано принять на себя руководство подавлением мятежа.
Великому Князю Михаилу Александровичу Государь ответил через генерала Алексеева, что он благодарит его за совет, но что он сам знает, как ему следует поступить.
По поводу телеграммы князя Голицына Государь сказал Алексееву, что ответ на нее он составит сам.
После этого Государь около часа говорил по телефону с Императрицей, а затем вручил генералу Лукомскому собственноручно написанную им телеграмму на имя князя Голицына.
Государь указывал в ней, что при создавшейся обстановке он не находит возможным производить какие-либо перемены в составе Совета Министров и требует подавления революционного движения и бунта среди войск.
Генерал Лукомский отправился с этой телеграммой к генералу Алексееву. Последний пытался склонить Государя к уступкам, на которые указывали Родзянко, Великий Князь Михаил Александрович и князь Голицын. Его попытка успеха не имела, и телеграмма Голицыну была отправлена.
Свидетель Лукомский сознается на следствии, что в эти дни 10 и 11 марта в ставке не придавали серьезного значения событиям в Петрограде.
Свидетель Дубенский, имевший возможность видеть в эти дни Государя, показывает: «Он был покоен и ничем положительно не проявлял и тени беспокойства».
Оно пришло только 12 марта. Но, как видно из показания свидетеля полковника Энгельгарда, первого председателя революционного штаба Государственной Думы, смута в Петрограде к 12 марта приняла уже организованный характер: в этот день между 3 и 5 часами дня возник «Комитет Государственной Думы» и появилась уже «Военная Комиссия» этого Комитета, председателем которой в первые дни и был Энгельгард.
Ранним утром 13 марта Государь отбыл в Царское, следуя по маршруту Могилев – Орша – Смоленск – Лихославль – Бологое – Тосна. Впереди шел свитский поезд; в расстоянии часа езды от него – поезд Государя. В пути в свитском поезде стало известно, что в Петрограде