ранее, он подстраивался под меня ходить вместе по всем шалом-захар в тот вечер. И пару раз тогда двумя руками тянул меня к себе за мою короткую бороду, как бы целуя.
Такое приручение позволит непроизвольно пырнуть ножом.
Начал он приручать меня давно.
Я приветлив со всеми и с теми, кто, при случайной встрече, пристально изучают небо или пристально изучают землю.
А он ничего не изучал, а бросал на меня короткий свирепый взгляд и вымещал зло в сторону. У верующих евреев такое не бывает.
Так продолжалось долго. Но однажды он ответил улыбкой, а я был доволен собой. Потом мы приветствовали друг друга. Но через раз он фокусничал. Я протягиваю руку для рукопожатия, а он хватает большой палец или дёргается в сторону, или обнимает меня.
Потом было обычное: «Чем ты занимаешься?» – «Пишу». – «Что пишешь?» – «О жизни, несколько книг написал». – «Дай почитать». – «Тебе одну?» – «Давай все». – «Сейчас принесу». – «Только не сейчас».
Он не знал, как дальше реагировать.
От разговора о книгах прошло много месяцев.
И, правда, кому нужны мои книги! Кроме чекистов. И то не всегда.
Мы поравнялись, я приветствовал его с субботой и пошёл дальше. А он сказал: «Ты пойдёшь навестить маму?» Я остановился, долго не понимал его вопроса, и очень удивлённый сказал: «Она несколько лет, как умерла». Он сказал, что знает об этом. «Конечно, – сказал я, – пойду на кладбище».
Кто помнит чьи-то даты? Да ещё такие!
Говорили спокойно и разошлись.
Но так не говорят «навестить» покойного. Навестить можно только в загробном мире, который наступает вслед за гробом.
Намёк?..
На выходе следующей субботы он вёл молитву в нижнем зале, закончил её и пошёл к выходу. Люди тоже тронулись со своих мест к выходу. Он мог пройти только возле меня, я подождал его. Свирепое лицо проходило рядом со мной, не видя меня.
Наверное, ему сказали, что он уже в этой книге.
Я спросил, не ёрцайт ли у него.
У кого будет ёрцайт на предстоящей неделе, ведёт молитву на исходе субботы, но не говорит кадиш.
В эту минуту кто-то начал кадиш, а он приставил к лютому рту палец, мол, молчат во время кадиша. Упрёк правильный, но злобный.
Нет такого в наших краях вообще, а тем более в святом месте, да ещё во время молитвы.
Следующими шагами он пересёк говорящего кадиш. Я поспешил за ним и на ходу говорил: «Ты учишь меня молчать во время кадиша, а сам пересекаешь говорящего кадиш?»
Не глядя на меня, он жестоко кивнул головой.
Такой чирикнет ножичком.
С его стороны оказалась дверь в туалет и он нырнул туда.
После короткой молитвы не идут в туалет, а спешат домой рядом.
Но из-за нервного моего голоса, он испугался, что на этом я не остановлюсь и закричу, что он стукач. И он спрятался в туалете.
Но разве я такой!
Бывший советский пионер, честный комсомолец, порядочный беспартийный, правильно держу вилку и нож, ем курицу руками.