обоснованием обвиняемой, не только СИЗО не избежать, а еще, как бы в этом самом СИЗО на спецблок не загреметь!
Вразумихин уже начал слегка закипать. Его раздражало все: осознание бездарно потраченного целого часа рабочего времени, и, как следствие, куча нерешенных вопросов, разряженный (всего за два утренних часа!) смартфон, невесть откуда взявшаяся головная боль. Но более всего бесила эта наглая круглая, с белесыми бровями, лысая рожа адвоката Мармеладовой, все тот же битый час, с нарочито ироничной улыбкой краснобайствующего о недопустимости чего-то там незаконного в отношении кого-то там… невиновного. Вот зараза! Прекратить, что-ли, это надоевшее цицеронство одним махом, сославшись на крайнюю занятость? Так ведь никак! Это ж сам Вихров, великий и ужасный. В пятерке самых именитых адвокатов страны, а пожалуй, что и тройке. В телевизоре мелькает не реже какого-нибудь министра, в нужной партии состоит, нештатный советник страшно-сказать-кого, да и вообще… вращается в сферах. Вот и в разговоре недвусмысленно намекал, подлец! Оттого и приходится разводить весь этот марлезонский балет и медовую дипломатию, хотя дело-то и яйца выеденного не стоит. Говоря сухим процессуальным языком, адвокат обвиняемой пришел к следователю, ведущему дело, известить о направлении жалобы в апелляционную инстанцию. Мог бы и не извещать, кстати. Как раз сегодня Вразумихину принесли уведомление из Городского суда. Нет же, и этот приперся! Не иначе – лицом поторговать. Для острастки. Оно конечно, и Бог бы с ним, – не такие пугали, и ничего, но… Будь на месте этого индюка любой какой другой «лоер», можно было на заседание и не ходить, – прокурор бы вполне справился, а при таком раскладе – никак! У начальства очко сжалось до размеров булавочной головки; как же, сам Вихров будет. А вдруг что не так?! Порфирий попытался было обсудить свое присутствие (точнее – отсутствие) на суде с шефом, сославшись на крайнюю занятость, но он – шеф – посмотрел на просителя, как злая мамаша на обделавшегося малыша, и молча погрозил кулаком. Ну, явно отрицательный ответ! Так что в следующую пятницу надо будет еще и туда тащиться. И никакого тебе, Порфирий простого человеческого счастья.
Эти грустные мысли, как и поток адвокатского красноречия, прервал звонок от начальника отдела. Их высокоблагородие немедленно требовали «важняка» пред свои ясные очи. По какому вопросу, начальство не уточнило. А то ж, – на то оно и начальство, что не обязано. Ну, а Вразумихину этот вызов пришелся, как нельзя кстати, – наконец-то будет возможность вполне официально выскользнуть из липких лап этого паука. Порфирий Петрович быстренько скомкал бесполезный разговор, почти искренне пожал влажную адвокатскую ладошку, извинился и, прихватив папочку со стола, решительно попрощался с видным юристом, не забыв выдавить его пухлое туловище из своего кабинета. В коридоре Вразумихин кивнул Вихрову напоследок, и деловой походкой потрусил к начальственному логову. Впрочем, за поворотом он сбавил ход, вздохнул с облегчением, и в прогулочном режиме проделал оставшуюся часть пути. Думать о только что обсуждавшемся деле не хотелось, но в голове мелькнула-таки ленивая мысль: «С каких это пирогов нашей мышке – убийце Сонечке этакое счастье привалило в лице одного из лучших в стране защитников? Вопрос номер два: кто ей это счастье оплатил? Уж Вихров то точно стоит – мама, не горюй. Мармеладова таких денег, не то, что не видела, но даже и не мечтала о них никогда. Да, хорошо бы узнать, что за благодетель такой выискался, – тогда бы и с вычислением заказчика (или вдохновителя!) было бы не в пример проще… Так-то оно так конечно, да только как?! Сам этот лось юридический ничего не откроет и ни в жисть не сознается, да еще и вой поднимет, если почувствует, что к нему подбираются, а уж он-то – калач тертый, такие вещи нутром чует. Можно, конечно рискнуть, постараться копнуть со всей деликатностью. Димас, например, на такие дела – большой мастер, да и финансисты-эксперты – тоже мальчики, не пальцем деланные. Так что это направление определенно стоило бы куснуть».
Шеф в кабинете непринужденно общался с моложавым, чуть седоватым господином в форме полковника полиции. Вразумихин мимолетно удивился неизвестности гостя (уж всех местных полициантов в таких чинах он знал, как облупленных, благо их и было-то всего ничего). Шеф не дал важняку долго мучиться неизвестностью:
– Вот кстати, Порфирий Петрович, на ловца, как говорится, и зверь… Познакомьтесь, товарищи. Это, Петр Петрович, изволите видеть, и есть Порфирий Петрович Вразумихин, – тот самый наш легендарный лучший старший следователь по особо важным делам. Порфирий, а это – сотрудник Центрального европейского бюро Интерпола Петр Петрович Лужин.
– Комиссар Центрального бюро. – мягко, но настойчиво поправил полковник шефа, крепко пожимая протянутую Вразумихиным ладонь.
Порфирий внутренне вздрогнул от кольнувшего его ощущения какой-то ожидаемой неожиданности. Лужин, Лужин… Ну конечно, Лужин Петр Петрович – жених Раскольниковской сестры из той же нетленки, что и Соня Мармеладова, и Родион, ну и конечно – его самого имечко с отчеством! Да уж, продолжает Федор, свет Михалыч гримасничать вовсю. Как там молодежь изъясняется? «Аффтар жжот».
Интерполовский полковник тонко улыбнулся, обнаруживая знание предмета:
– Что, Порфирий