как доказательства и приобщаются к делу, – озвучила решение судья и продолжила: – Слово предоставляется стороне обвинения, а затем защите.
После зачитывания прокурором единственной, согласно уголовного кодекса России, в данном случае, меры наказания подсудимому, кратко высказался адвокат:
– С учётом предоставленных доказательств и приобщённых фактов, вопросов и дополнений не имею. Статья обвинения не предусматривает смягчения наказания, а рассматривать другую с учётом состава преступления не представляется возможным.
Анна Ильинична кивнула и обратилась к Дмитрию Леонидовичу:
– Подсудимый, к вам, с учётом имеющихся фактов и доказательств, вопросов нет. Ваша вина, мотив и умысел, даже принимая во внимание ваше состояния на момент совершения преступления, очевидны. Виновны. Умышленное лишение жизни. Проводить освидетельствование на вменяемость, суд признаёт также ненужным на основании статьи двести девяносто восемь пункт четырнадцать УПК России. Желаете, что-то сказать перед оглашением приговора?
Краев сидел с опущенной головой и еле слышно пробормотал:
– Нет.
– С учётом записей по ПВК, предоставленным стороной защиты и обвинения, с характеризующим поведением подсудимого до момента совершения преступления. С учётом заключения судебно-медицинской экспертизы, заключения суда и присяжных свидетелей о прямом соответствии записей…
Перечислив все статьи закона, судья объявила:
– … пожизненные каторжные работы в поселении строгого режима. Апелляция в течение суток.
И когда выключила связь с изолятором, обвинителем и защитником, уже, обращаясь к присутствующим в зале присяжным, сказала:
– Идите на обед и затем ожидайте в совещательной комнате. Следующее дело по расписанию кража. Потом разбойное нападение. А вот после него вы снова понадобитесь. Там убийство и обвиняемый, сотрудник правоохранительных органов.
Секретарь, дождавшись электронную подпись судьи, «закрыла» сессию заседания, во избежание её последующего изменения, распечатала спецстенограмму в виде одного несгораемого листа пластика, формата А4, с микрошрифтом и дублирующим содержимое, голографическим трёхмерным матричным штрихкодом, и, вынув кристалл, прикрепила его к стенограмме.
– Людмила, отнесёшь дело, приходи в комнату отдыха. Время ещё есть. Чайку попьём, – Анна подмигнула своей помощнице и вышла из зала.
«Насколько проще стало работать, когда на заседании нет ни зевак, ни журналистов, ни родственников потерпевших и преступников. Захотят посмотреть, смогут это сделать в любой момент. А создавать в зале напряжённо задушевную атмосферу, как было в прошлом… Нет уж увольте».
– Ильинична, о чём задумалась? – встретила её в «чайной» одна из более молодых сотрудников суда.
– Да так. О превратности прошлого и настоящего. Что-то сегодня больше чем обычно воспоминаний. Старею видать.
– Брось. В семьдесят лет жизнь только начинается.