подумал, что кусочек от сохачьего пуза, и Сандиемафа рассердился и нагнал за это Бельды на нашу речку!»
Глава седьмая
Лоча
Рассвета еще нет. Едва можно различить очертания низеньких жилищ с неотпиленными жердями на крышах.
В доме Ла скребется в дверь собака.
– Сейчас выпущу тебя, Токо, – говорит Удога.
Собака выбегает, садится на снег и начинает выть. И сразу же из-под амбаров отзываются другие собаки.
Тоскующий протяжный вой сотен собак возвещает о приближении дня, хотя рассвет еще не начинался. О чем они воют? Может быть, шаманы правы, это человеческие души живут во псах и тоскуют о своей судьбе?
Ойга высекла огонь. Кашляет Ла. Он закуривает трубку.
…Лес побелел от инея. В воздухе мгла. Обильно падает изморозь. Тускло, косматым желтым пятном, сквозь мглу едва проглядывает солнце.
– В такие морозы все звери залегли в дупла и в норы. Теперь охоты нету, – говорит Ла. – Когда морозы не такие сильные будут, тогда в тайгу опять пойдем. А сейчас зверей не встретишь, только злого духа встретить можно.
Сквозь морозный туман ярко пробивается желтое косматое солнце. Еще два малых солнца по бокам его.
Прибежал Пыжу, всех всполошил. В тумане едут какие-то люди и разговаривают на незнакомом языке. Низкими, гортанными голосами, как будто лают хриплые, простуженные кобели.
Мужчины пошли на берег. Ла, насторожившись, вглядывается в туман.
– Вот они опять разговаривают, – говорит Пыжу. – Может быть, сбились с дороги? Кто такие?
Качая бедрами, подошел Уленда. За ним приплелся Кальдука. Из соседнего дома с оравой мальчишек спешит чернолицый молодой Ногдима. Ковыляет старик Падека, которого от болезни так согнуло, что он придерживается рукой за землю.
– Ну, вслушайся, отец, – просит Пыжу, – ты же знаешь все языки мира и сразу поймешь, кто едет…
Слышно, как скрипят полозья. Голоса все ближе.
– Знаешь, я не слыхал подобных слов… Они едут прямо сюда…
– Я, кажется, начинаю бояться, – говорит Пыжу.
Из густого тумана быстро появляется нарта и мчится к берегу. Она как раз под солнцем. С нее соскакивает человек с огромной рыжей бородой, в косматой рыжей шапке. Он снимает шапку, но голова его не меняет от этого цвета.
– Не бойтесь! – раздается крик на языке на-ней[18].
За рыжим шагает высокий гиляк с черными лохматыми волосами.
– Ла, здравствуй!
– Позь? Это ты?
Позь и Ла целуют друг друга в щеки.
– А это мой друг Алешка…
В доме Ла гости. На кане сидит человек с бородой цвета посохшей осенней травы, с глазами, как морская вода на Нюньги-му[19], где гиляки бьют водяных зверей копьями, загоняя их на мель.
– Лоча приехал! Лоча! – пронесся слух по деревне.
Ондинцы собрались в зимник Ла.
– Уй, лоча, какой нос длинный! – переговаривались они.
– Это не ты