Алексей Васильевич Леснянский

Отара уходит на ветер


Скачать книгу

выпьют, то можно не только записывать за ними, но и снимать их. Бурьян в двухстах метрах от Волчьей пади очень бы удивился, если бы узнал, что он что-то вроде прекрасной дамы, из-за которой Лёнчик разодрался с Петрухой.

      При этом пастухов надо именно подслушать, не показываясь им на глаза. Пугливый они народ. Зайдёте в лобовую атаку с камерой, диктофоном, записной книжкой, и мужики заблеют, замычат что-то невнятное под стать своим питомцам, но, скорей всего, вообще замолчат. Желание у них будет одно: удрать от вас за тридевять земель. Сразу явятся какие-то непоеные телята, сбитая спина кобылы, которую надо срочно подлечить, совхозный зерноток, на который необходимо сию минуту ехать за отрубями, так как на смене кум-сват-брат, он не обидит, отпустит, как для сэбэ.

      В общем, никакая степь не широкая, не бескрайняя и подобное. Она разная. Это универсальное определение даёт ей право быть крайней и бескрайней, как тёща, осенней и весенней, как воинский призыв, ветреной и постоянной, как девушка, тоскливой и весёлой, как уж придётся.

      2

      Разгар июля. Ни ветерка. Пекло. Два юных всадника – хакас и русский – наискосок пересекали так-себе-озерцо с буйными зарослями камыша. Их кони по-хозяйски вспенивали воду и разрезали высокую траву, создавая сильный шум. Парни двигались спина в спину. По уверенности и безбоязненности, – с которыми они косились на недовольных рыбаков, – можно было сказать одно: едут местные.

      – Эй, потише, всю рыбу распугали! – не выдержал мужик, сидевший в надувной лодке и проверявший сеть.

      – Обрыбишься! – огрызнулся хакасский паренёк. – Вы наше озеро через сито процеживаете, икре подрасти не даёте, а мы вам звук убавляй!.. Но, пш-ла-а-а!

      – На пользу же Вам! – дружелюбно откликнулся русский парнишка. – Мы ж карася с камыша гоним!

      Ребята выбрались на берег и остановились. Одеты они были одинаково: в джинсы, рубашки в крупную клетку, кеды и красные бейсболки с логотипом крестьянско-фермерского хозяйства «Тарпан».

      В сёдлах они сидели прямо. Но хорошая осанка русского (звали его Володей Протасовым) выглядела фальшиво, потому что выставлялась напоказ. Если на парня никто не смотрел, он становился вялым, переставал контролировать себя и сгибался в рыболовный крючок, на который безбоязненно наживлялись мухи, комары и оводы. Спина хакаса Сашы Челтыгмашева была небрежно-прямой от рождения, внимания к себе привлечь не старалась, поэтому смотрелся он на своём вороном так, как и полагается кочевнику в тридесятом поколении.

      – Время скока? – спросил Санька. – Поди, на связь пора выходить.

      Вовка нарочито-ковбойским движением схватился за ременной чехол от телефона, выдернул мобильный, как кольт, взглянул на экран и бросил:

      – Двенадцать без двадцати.

      – Звякни деду, что всё норма, – попросил Санька.

      – Не выйдет… Как от Лёнчика отъехали – связь пропала.

      – Тогда СМСку катай и мобилу – в небо, –