последовательное проведение скрытого отмобилизовывания и скрытого сосредоточения в первую очередь всех армий резерва Главного Командования и авиации;
….
Народный комиссар обороны СССР
Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального штаба К.А.
Генерал армии Г. Жуков
(1. 1941.кн.2,с.215,216).
С этим проектом начальник Генштаба Г.К. Жуков и нарком обороны С.К. Тимошенко пошли к Сталину. Тот отверг проект плана действий.
Впервые об этой встрече Жуков рассказал историку В.А. Анфилову в 1966 году. По словам Жукова Сталин вскипел: «Вы что с ума сошли? Немцев хотите спровоцировать» (2. Анфилов, с.166.).
Не понятно, причем здесь «спровоцировать», когда речь шла о полномасштабной войне? Это называется: один про Фому, другой – про Ерему. В ответ Жуков с Тимошенко сослались на речь Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года, где говорилось о возможном столкновении с фашистской Германией.
Текста выступления не сохранилось, но остались воспоминания участников совещания. В частности, запись видного деятеля Коминтерна Г. Димитрова. По поводу возможной войны он записал следующее высказывание Сталина: «Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны. Нет обороны без наступления. Надо воспитывать армию в духе наступления. Надо готовиться к войне» (1. 1941 год, кн.2, с.295). Похоже, на эту фразу военные и сослались.
Сталин, по словам Жукова, дезавуировал свое заявление: «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира» (2. Анфилов, с.166).
И опять показательна двусмысленность ответа. Во-первых, сомнительно, чтобы слушатели академии читали газеты всего мира. Иностранная пресса, что доходила до ССС, за редким исключением находилась в спецхране, и, помимо хорошего знания иностранного языка, нужно было иметь к ней допуск. Во-вторых, не понятна позиция Сталина. С одной стороны, Сталин, вроде бы, говорил 5 мая о победе в войне, а она на пороге, но вождь, оказывается, вел речь о победе «вообще», победе абстрактной. Но как же быть с развертыванием Вермахта на границах СССР? Получилось, что никак. Оно его не заинтересовало! Вопрос был закрыт на «абстрактном» уровне. Непонятно – почему? Странно получается: приходят два военачальника высшего ранга и говорят: «завтра» война, мы предлагаем сделать то-то. А Сталин в ответ: да я в речи о другом говорил… Причем здесь речь? Делать-то что?
Конечно, воспоминания есть воспоминания. Жуков пересказал лишь фрагмент беседы со Сталиным и ничего не сказал про главное: что было решено? Об этом Жуков не сказал, а историк Анфилов, к сожалению, о таком «пустяке» не поинтересовался. Исследователи про ту кремлевскую встречу ничего в архивах не нашли. Хорошо хоть обнаружили черновик директивы, иначе можно было бы заявить, что Жуков сочинил свой с Тимошенко «поход» в Кремль, чтобы оправдаться перед потомками («я предупреждал, да меня не послушали»). Но опровергнуть проект директивы невозможно. Документ