екреты, вспыхивает хрупкая, невозможная связь. Их души тянутся друг к другу сквозь завесу миров, объединенные любовью к истории и тихим отчаянием одиночества. Вместе они погружаются в лабиринты прошлого Блэквуда, где каждая тень скрывает намек, а каждый камень шепчет предостережение.
Но Блэквуд – не просто руины. Это поле битвы, где древнее зло, тень алчности и ненависти по имени Малволио, набирает силу, стремясь поглотить не только остатки магии крепости, но и светлую душу Элеоноры. Чтобы спасти Блэквуд и, возможно, освободить Себастьяна от его призрачных оков, Элеоноре придется столкнуться не только с могущественной тьмой, но и с собственным сердцем, разрывающимся между долгом и запретным чувством.
Сможет ли она разгадать проклятие, вплетенное в самые камни крепости? Какую цену придется заплатить за знание, способное изменить судьбу – и живых, и мертвых? И может ли любовь, рожденная на границе света и тени, стать ключом к спасению… или лишь ускорить падение в бездну?
«Тайны Заброшенной Крепости» – это готическая симфония о любви, перешагнувшей границу миров, о жертвенности, о борьбе с тьмой внешней и внутренней, и о том, что истинная память сильнее забвения. Погрузитесь в атмосферу древних тайн, запретных чувств и судьбоносных выборов, где каждый шепот ветра может оказаться последним предупреждением.
Генадий Алексеевич Ени
2025
Глава 1: Эхо в Пустоте Камня
Ветер, прилетевший из сердца древнего, не знавшего топора леса, пах влажной глиной, грибницей и вековечным покоем мертвых листьев. Он целовал лицо Элеоноры с настойчивостью призрачного любовника, трепал выбившиеся из косы каштановые пряди, словно пытаясь заглянуть в глаза, увидеть отражение того, что она искала здесь, у подножия Блэквуда. Крепость, черный клык, вонзенный в небо, взирала на нее слепыми глазницами бойниц – исполин, израненный не столько временем, сколько забвением. Ее камни, цвета запекшейся крови под плащом лишайников и въедливой патины дождей, казались затвердевшей скорбью, хранящей не только шрамы осад, но и фантомную боль давно ушедших защитников. Воздух вокруг был густым от легенд: шепотков о проклятом золоте, о лорде-колдуне, замуровавшем собственную душу в стены, и о его тени, что до сих пор скользит по коридорам, ища то ли мести, то ли покоя.
Для Элеоноры Блэквуд был больше, чем руины. Он был симфонией тишины, партитурой, написанной ветром на нотном стане трещин. Он был обещанием разгадки – не столько исторической, сколько… личной. Ее пальцы, чья кожа помнила прохладную гладь архивных фолиантов и шероховатость черепков забытых эпох, зудели от почти непристойного желания – прикоснуться к этим шрамам, ощутить пульс остановившегося времени. Здесь, на границе мира людей и царства теней, ее привычное одиночество – не тоскливое, нет, скорее, самодостаточное, выкристаллизовавшееся в тиши библиотек – обретало новую глубину. Оно смешивалось с тяжелым, как погребальный саван, дыханием веков, с запахом небытия. «Что ты такое, Блэквуд?» – беззвучно спросила она, и вопрос ударился о камни и вернулся эхом в ту пустоту внутри нее самой, которая жаждала не просто знаний, но ответа. Ответа на вопрос, которого она сама еще не сформулировала. Быть может, она искала здесь не историю крепости, а фрагменты собственной, еще не написанной души?
Она решительно шагнула под изъеденную временем арку ворот, где когда-то грохотала подъемная решетка, а теперь лишь ветер играл погребальную песнь в пустых пазах. Внутренний двор встретил ее саваном тишины, такой плотной, что, казалось, ее можно резать ножом. Редкие лучи солнца, пронзая дыры в обвалившейся крыше, высвечивали столбы танцующей пыли – золотистый прах столетий. Воздух был тяжелым, многослойным: запах каменной крошки, въедливой плесени, мышиного помета и – странная, едва уловимая нота – озона, будто сама атмосфера здесь искрила от невысвобожденной магии или застарелого горя. Под подошвами ботинок предательски хрустнул гравий – звук показался оглушительным в этом царстве безмолвия. Она двинулась вглубь, к одной из башен, той, что на старых картах была отмечена как «Соколиная». Каждый ее шаг отдавался гулким, множащимся эхом, словно сам камень протестовал против вторжения живой плоти.
Винтовая лестница встретила ее холодом стертых ступеней и запахом сырости, таким густым, что его можно было попробовать на вкус. Подъем был долгим, монотонным, каждый поворот открывал лишь новый виток теней и молчания. В небольшом зале на вершине башни, скудно освещенном узкой бойницей, похожей на глаз циклопа, она остановилась, тяжело дыша. И тут тишина лопнула. Не звуком – ощущением. Пробирающий до костей холод, не имеющий ничего общего со сквозняком, волной накатил на нее, сгущая воздух до плотности ледяной воды. Чувство взгляда – пристального, тяжелого, древнего – впилось в ее затылок с физической силой.
Она резко обернулась, сердце зашлось в судорожном галопе где-то под горлом. Никого. Лишь игра света и тени, создающая иллюзию движения в углах. Пылинки, кружащиеся в солнечном луче, словно заблудшие души. Но оно было здесь. Невидимое, неосязаемое, но абсолютно реальное присутствие. Оно дышало вместе с ней, оно изучало ее. И в этой звенящей пустоте, на самой грани слуха, Элеонора уловила вздох – тихий, как падение листа,