башни, до этой невозможной, немыслимой фигуры. Ее знания, ее логика, ее рациональное восприятие мира – все рассыпалось в прах перед лицом этого явления. Первобытный ужас перед сверхъестественным боролся в ней с благоговейным трепетом историка, узревшего ожившее прошлое.
– Уходи, – голос Призрака был не громким, но он резонировал не в ушах, а где-то глубоко внутри, вибрируя в костях. Он звучал как шелест сухого пергамента, как скрип вековых камней под непомерной тяжестью – голос, полный усталости, но лишенный слабости. В нем не было прямой угрозы, скорее – глухая, непреклонная воля стража, охраняющего свою вечную темницу.
Элеонора инстинктивно отпрянула, но ноги, словно налитые свинцом, приросли к полу. Она открыла рот, силясь что-то сказать, возразить, спросить, но из горла вырвался лишь слабый, прерывистый вздох.
– Здесь нет пути для живых, – продолжил Себастьян, его призрачные глаза впились в нее, изучая, оценивая. – Это царство теней и праха. Твое любопытство – лишь искра, способная разжечь пожар, который поглотит и тебя, и остатки покоя этого места. Уходи, дитя человеческое, пока врата не захлопнулись за тобой навечно.
Его фигура слегка замерцала, контуры ее стали менее четкими, словно само усилие говорить, поддерживать видимую форму, отнимало у него последние силы. В этом читалась не враждебность, а скорее отчаянная попытка защитить – не только свои секреты, но и ее, незваную гостью, от той тьмы, что, возможно, была истинной хозяйкой Блэквуда. Лед вековой скорби и недоверия в его взгляде был почти осязаем.
Элеонора увидела перед собой не просто дух, а душу, пойманную в янтарь времени, обреченную на вечное бдение. И сквозь страх, сквозь шок, в ее сердце проклюнулось новое, неожиданное чувство – острое, почти болезненное сострадание к этому гордому пленнику вечности.
Себастьян задержал на ней взгляд еще на мгновение – бесконечно долгое мгновение, за которое он, казалось, прочитал в ее глазах не только страх, но и ту непокорную искру, что заставляла ее идти вперед. Затем его фигура начала истончаться, таять, растворяясь в сумеречном воздухе башни так же внезапно, как и появилась. Холод отступил, оставив после себя лишь оглушающую тишину, гул крови в ушах и бешено колотящееся сердце Элеоноры. Она осталась одна. Дрожащая, опустошенная, но с кристально ясной, граничащей с безумием уверенностью: она не уйдет. Тайна Блэквуда и его призрачного стража только что вплелась в ткань ее собственной судьбы.
Глава 3: Переплетения Времени и Пыли
Ночь была рваной, сотканной из теней и шепотов. Элеонора металась в беспокойном сне, где каменные коридоры Блэквуда превращались в бесконечный лабиринт, а глаза призрачного рыцаря преследовали ее, то полные скорби, то горящие холодным огнем. Но утро принесло не только рассвет, окрасивший шрамы крепости в нежные, акварельные тона, но и странное, упрямое спокойствие. Страх никуда не делся, он свернулся холодным змеем в животе, но над ним поднималась волна иного рода – исследовательский азарт,