ей могут позвонить и она уедет.
Когда я выбежала из гардеробной, держа в руках туфли на каблуках, то увидела, как она закрывает на замок ящик приставного столика, который мы нашли на распродаже винтажных вещей много лет назад. Я не знала, что мама там хранила, потому что она всегда забирала ключ с собой, и я бы никогда не попыталась вскрыть его. К тому же я все время чувствовала на себе ее взгляд. Не знаю, действительно ли она держала меня под наблюдением, но мне так казалось, поэтому я делала вид, что так и было.
Мы всю ночь гуляли по городу. Съели по огромной порции филе-миньон в стейк-хаусе «Питер Люгер», и на какое-то мгновение я задалась вопросом, как мы за это заплатим. Мама рассмеялась, когда я задула свечку на своем десерте.
– Теперь, когда ты стала старше, все намного веселее! – сказала она. Ее подарком была цепочка с кулоном в виде сердца с изображением лилии, окруженным бриллиантами. – Ты тоже расцветаешь, Арасели!
Затем мы пошли потанцевать в джаз-бар, который пропах виски и сигарами. Мы играли в бильярд, и мама выиграла группу пьяных мужчин. Когда мы добрались до дома, солнце уже поднималось над горизонтом. Мама велела мне ложиться спать и сказала не беспокоиться о школе, потому что она позвонит и придумает какую-нибудь уважительную причину.
– Сегодня можешь расслабиться!
Я проснулась в час дня на диване, и грудь сдавила сокрушающая тяжесть одиночества. Мама ушла. Я поняла это еще до того, как взглянула на свою кровать, которую она заняла, потому что раньше это была ее кровать. Из глаз полились горячие слезы, их обильные потоки текли до тех пор, пока волосы на висках не намокли.
Прошло два часа, прежде чем я заметила, что из замка ящика приставного столика торчит крошечный ключ. Я долгое время смотрела на него, потом попыталась отвлечься. Но он звал меня, пока я принимала душ и готовила ужин, которым надеялась угостить ее накануне вечером. Когда я устроилась на полу, скрестив ноги, мой взгляд то и дело возвращался к нему. Моя мать была не из тех женщин, которые совершают подобные ошибки. «Никогда не оставляй следов», – всегда говорила она.
Она оставила ключ нарочно? Зачем?
К девяти вечера я больше не могла сопротивляться. Когда медленно наклонилась к столику, я ощутила на себе ее острый как кинжал взгляд.
– Позвони мне, если не хочешь, чтобы я смотрела! – громко произнесла я, мне казалось, что это своего рода проверка. Но телефон, номер которого она меняла каждые несколько месяцев, не звонил.
Ключ повернулся с большим трудом, как будто замок нуждался в смазке. Сам столик мы отреставрировали вместе, тщательно отмыв и отполировав его. Резко вдохнув, я дернула дверцу на себя.
Внутри лежала старая жестяная банка из-под печенья, полная зажимов для галстуков, запонок, не имеющих пары, часов и колец – обручальных колец, слишком больших для наших изящных пальчиков. Я нахмурилась и порылась в них, металл зазвенел, подобно разноголосым колокольчикам. Раньше я никогда не замечала, что мама коллекционирует