парень уже успел обрадоваться.
– Ну, конечно, – она отвела взгляд, покраснела и улыбнулась.
– Тогда, в душ и спать? – он улыбнулся в ответ.
Ну, вот. Она снова растаяла под безжалостным натиском шатена. Снова поддалась искушению и влюбилась в него ещё сильнее, заставляя своё сердце биться чаще. Он никогда не щадил её, одаривал самыми нежными улыбками и самыми ласковыми словами. Не давал расслабиться. Эдакий нежный садист. За это Эльза и любила его. Он просто есть, просто любит и ничего взамен не просит. Ничего не хочет от неё. Есть и всё. Ведь для настоящей любви причины не нужны: нужен только человек, который мог бы принять весь этот груз.
Колен дождалась, пока Макс уснёт, чтобы была возможность улизнуть из его квартиры, а в первую очередь из его объятий. Она никогда бы не подумала, что впервые сможет решиться на этот шаг с таким томным, тянущим вниз, чувством вины. Ей было стыдно, ведь парень никогда не обманывал её.
Когда он уходил от неё, прощался на пару-тройку часов, чтобы поесть или, как это делают все дети, вернуться домой, к родителям, то Эльза всегда сильно скучала. Для неё его объятия, его руки, всегда были целой вселенной, собственным миром, в котором она чувствовала себя защищённой.
Шатенка стояла около назначенного места, вся дрожала, стучала зубами, ловила лёгкие нотки остолбенения перед страхом осознания, что скоро будет её первый и настоящий бой. Темно, никого ещё нет. На улице поддувал ветер, чуть задирая подол бирюзового платья. Она одёргивалась на каждый шорох и всё-таки, решилась зайти в ветхое и тёмное здание. Совсем ничего не было видно первые 10–20 секунд, пока глаза привыкали к темноте. Повсюду тишина, она будто обволакивала это здание, создавала некую защиту от лишних глаз и ушей, не хотела, чтобы Колен и Фернандеса сегодня кто-то тревожил.
– Давно ждёшь? – из угла вышла тёмная фигура, но в этот раз темнота не спасала ситуацию, она узнала его по голосу.
– Нет, – тихо ответила она, стараясь протолкнуть ком, застрявший в горле.
– Приступим, – нагло выдал он, не церемонясь, и снял капюшон, растрёпывая свои волосы.
– Дан, погоди. Я хочу знать, почему ты так поступаешь? Неужели нельзя всё разобрать мирно, словами? – она тщетно пыталась образумить парня и не допустить драки.
– Нет. Только так можно воспитать в тебе настоящие чувства страха ко мне. А страх порождает покорность, покорность – любовь, – он начал ехидно улыбаться.
Колен ещё никогда не видела Дана в таком состоянии. Это была его первая, по-настоящему устрашающая улыбка с ноткой ухмылки будущей победы. Колени тряслись, в горле пересохло, что-то сказать было попросту невозможно. Дикий, почти первобытный страх, окутал всё тело маленькой девочки. Она ещё никогда так не боялась. Хотя нет, боялась, но относительно давно. Этот случай произошёл в жизни Колен в пять лет.
Девочка шла на остановку с бабушкой, чтобы встретить уставшую маму с работы, увидеть томную улыбку, таящую в себе столько усталости и вялости. Однако Эльзе