заявляя, что делает это лишь затем, чтобы положить конец спорам, следуют новые препирательства по поводу того, кто первым должен поцеловать paesberd, la paix [мир], пластинку из дерева, серебра или слоновой кости. В позднем Средневековье вошло в обычай во время мессы, после Agnus Dei171, целовать мир вместо того, чтобы, обмениваясь лобзанием мира, целовать друг друга в губы172 173. Это превратилось в нескончаемую помеху службе, когда среди знатных прихожан мир переходил из рук в руки, сопровождаемый вежливым отказом поцеловать его первым.
Respondre doit la juene fame:
– Prenez, je ne prendray pas, dame.
– Si ferez, prenez, douce amie.
– Certes, je ne le prendray mie;
L’en me tendroit pour une sote.
Baillez, damoiselle Marote.
– Non feray, Jhesucrist m’en gart!
Portez a ma dame Ermagart.
– Dame, prenez. – Saincte Marie,
Portez la paix a la baillie.
– Non, mais a la gouverneresse174.
Младая женщина в ответ:
– Брать не должна его, о нет.
– Возьмите ж, милая, прошу.
– О нет, я столь не согрешу, —
Всяк дурочкой меня сочтет.
– Отдайте мадемуазель Марот.
– Нет, ни за что, Христос храни!
Пусть мир возьмет мадам Эрни.
– Прошу, мадам. – О, можно ли?
Вручите мир жене бальи175.
– Нет, губернатора жене.
И та в конце концов его принимает. – Даже святой, умертвивший в себе всё мирское, как Франциск из Паолы, считает себя обязанным соблюдать декорум – что засчитывается ему его благочестивыми почитателями в качестве истинного смирения. Откуда следует, что этическое содержание пока еще не покинуло эти формы обхождения полностью и окончательно176. Значение этих форм вежливости, впрочем, становится вполне ясным лишь благодаря тому, что они являлись оборотной стороной бурных и упорных конфликтов, в том числе и из-за того самого преимущества в церкви, которое с такой любезностью желали навязать друг другу177. Они были прекрасным и похвальным отрицанием всё еще живо ощущавшегося дворянского или буржуазного высокомерия.
Посещение храма превращалось, таким образом, в род менуэта: при выходе спор повторялся, затем возникало соперничество за предоставление особе более высокого ранга права раньше других перейти через мостик или через узкую улочку. Как только кто-либо доходил до своего дома, он должен был – как того еще и поныне требует испанский обычай – пригласить всех зайти к себе в дом чего-нибудь выпить, от какового предложения каждому следовало учтиво отказаться; затем нужно было немного проводить остальных, и всё это, конечно, сопровождалось взаимными учтивыми препирательствами178.
В такого рода поведении, принимающем прекрасные формы, появляется нечто трогательное, если вспомнить о том, что вырабатываются эти формы в жестоком борении поколения людей буйного и пылкого нрава со своим высокомерием и вспышками ярости. Зачастую формальное отвержение гордыни терпит полный провал. Сквозь приукрашенные формы то и дело прорывается неприкрытая грубость. Иоанн Баварский гостит в Париже. Высшая знать устраивает празднества в честь новоизбранного князя-епископа Льежа179;