дать ей звучное латинское название: morbus gallicus – «французская болезнь», хотя все знали, что родом она из Нового Света, а в Старый приплыла с генуэзскими матросами Колумба. Но как бы ни называлась эта хворь, последствия ее были ужасающими. Лица и тела больных покрывались струпьями и гнойниками. Болезнь разъедала кожу, и через несколько лет лицо заболевшего менялось до неузнаваемости.
Пропитание римских бедняков состояло из проса и копченого мяса (когда удавалось его раздобыть). Грязные улицы были рассадниками тифа, холеры и «черной смерти» – чумы. Горстка богачей жила в умопомрачительной роскоши, тогда как простой народ и видом, и образом жизни напоминал пастухов.
Еще одним средоточием роскоши и блеска был Ватикан. А некогда великий город Рим превратился в свалку истории. Улицы запустением своим напоминали трущобы, по которым даже днем бродили стаи одичавших собак и волков. Пустовали и разрушались церкви. Ветшали заброшенные и разграбленные дворцы. Это напомнило Эцио участь его семейного гнезда во Флоренции.
– Я должен встать и найти синьора Макиавелли, – упрямо произнес Эцио, прогоняя тягостные видения.
– Всему свое время, – ответила его сиделка. – Кстати, он оставил вам новую одежду. Наденете ее, когда будете готовы.
Эцио встал, и у него сразу же закружилась голова. Он сердито тряхнул ею, потом начал примерять одежду, оставленную Макиавелли. Одежда была новой, полотняной, с капюшоном из мягкой шерсти и маской, похожей на орлиный клюв. Макиавелли снабдил его мягкими, но прочными перчатками и сапогами из испанской кожи. Превозмогая боль, Эцио оделся, после чего женщина вывела его на балкон. Оказалось, что помещение, где он лежал, вовсе не было крестьянской лачугой, как ему показалось, но частью некогда великолепного дворца. Должно быть, балкон располагался на уровне piano nobile[34]. Затаив дыхание, ассасин смотрел на обломки великого Рима, раскинувшегося внизу. По ногам прошмыгнула нахальная крыса. Эцио пнул ее.
– M-да, Рим, – не скрывая иронии, произнес он.
– Вернее, то, что от него осталось, – ответила женщина и опять хихикнула.
– Спасибо вам, синьора. Кому я обязан…
– Я графиня Маргарита дельи Камин.
Теперь Эцио смог рассмотреть свою спасительницу и заметить следы былой красоты.
– Или то, что от нее осталось, – добавила женщина.
– Благодарю вас, графиня, – поклонился Эцио, стараясь убрать из голоса нотки грусти.
– Мавзолей находится вон там. – Улыбаясь, она махнула рукой в нужную сторону. – Там вы и встретитесь.
– Что-то я его не вижу.
– Я показала вам лишь направление. К сожалению, из окон моего палаццо его не увидеть.
Эцио сощурился, вглядываясь в сумрак:
– А с колокольни вон той церкви я его увижу?
– Вы о церкви Санто-Стефано? Да, вполне. Только она тоже превратилась в руины. Ступени обвалились.
Эцио мысленно собрался с духом. Ему требовалось как можно быстрее и безопаснее добраться