крепости. Поблизости он удерживал местных священников, рассуждая, что они его непременно спасут, если из донжона полезут демоны.
С распятиями в руках они проходились по двору, содрогаясь от страха. Они окропляли всё вокруг святой водой. Читали молитвы.
Бойцы постепенно пообвыклись. Начали пересчёт жертв и выяснили, что большая часть гарнизона попросту исчезла. Тела Нарникеля они не обнаружили – только порубленную на куски семью, вперемешку с трупами его лучших бойцов.
Рубили секирами. Да с такой силой, что ломались щиты, а людей разрубало на части…
Религиозники пустили слух о наказанье божьем. Будто Господь наслал на жестоких наёмников небесных карателей: ангельское войско спустилось на землю, не в силах боле терпеть злодеяния, и всех перебило, забрав с собой всех самых отпетых убийц, совершивших много грехов. Этот слух отлично подтверждали оставленные дети и женщины.
Этого же слуха придерживалась большая часть купцов. Всем хотелось верить, что грабителей наказал справедливый Господь. Слишком приятная мысль…
Другие же купцы, менее суеверные, списывали всё на восстание приближённых. Половина перебита, половина куда-то делась… Не удивительно, если восставшие убрались через потайной ход, который они же и обрушили! Это уже было куда логичнее, однако не объясняло, почему же ушёл сам Нарникель; и почему одержавшие победу не остались в этой крепости править? Будто в зимних лесах живётся лучше.
Третьи купцы и вовсе рассказывали небылицы о нашествии вампиров. Эти стремительные тени вполне могли обрушить свою мощь на крепость. Однако в чём же заключался тогда их интерес?
Святой Престол направил к месту высокопоставленных легатов. Но пока они добрались до Раскрисницы – в крепости уже успели прибраться и навести порядок. Легатам оставалось только выслушивать многочисленных свидетелей и верить им на слово.
Это всё, что удалось выспросить у купцов. Толков ходило много, самых глупых и дурацких. Тревожные вести разнеслись по Атлантиде, ведь всем было интересно, что же произошло в Раскриснице на самом деле.
В Лунном Герцогстве началась вспышка религиозного рвения. Преступников казнили. Крестьяне вытаскивали «ведьм» из домов. Вспыхнули высокие костры. И всё лишь бы не гневить Господа…
Кажется, пронесло. Ни слова о Миробоичах Камил так и не услыхал. Думал ли сам Родогор о причастности ослабевшего Камила? Вряд ли. Письма с унизительными извинениями тоже играли свою роль. А любой купец, которого могли допросить, и даже шпион, поведал бы, что на стенах Миробоичей после событий предыдущего лета осталась лишь жалкая горстка солдат, которых едва хватит даже на оборону, не говоря уж о походе.
Бароны «союза» в переписках радовались, что их молитвы были услышаны самим Богом.
Только Лют Савохич догадался, что это был Камил. Не зря же парень куда-то бесследно исчез, не отвечая на письма, а когда появился, то следом