изумрудных глаза.
Максим, поковырявшись ключом в замке, рывком распахнул дверь и почти втащил Леру в квартиру.
– Бабуль, я дома! – крикнул он в глубину коридора, вталкивая девушку в какую-то комнату.
– Ухожу, Максюша! – донесся в ответ резковатый, очень отчетливый голос. – У меня сегодня две лекции, потом консилиум. Еда на плите! Холодное не хватай, разогрей обязательно!
Голос Максимовой бабушки показался Лере странно знакомым. Но вот откуда – нет, не сообразить. Она торопливо приткнула свое невзрачное пальтишко на что-то вроде табуретки, только мягкой, вот странно. Впрочем, странной была вся комната. Мебель, как из спектакля «Три сестры», пальма у окна, справа здоровенная, на полстены картина – в мелких трещинках, старая, должно быть. Изображало полотно густо заросший лесом берег не то реки, не то озера. Посередине заросли расступались, открывая песчаную отмель. Мускулистый красавец в белой рубахе с распашным воротом сталкивал в воду дощатую лодку, на корме которой, чуть выгнув спину, сидела соблазнительно улыбающаяся прелестница. Из-под воздушного, почти прозрачного одеяния заманчиво светилось розоватое нежное тело. Красавец был немного похож на Максима.
– Чаю хочешь? – раздалось вдруг над самым ухом.
Лера вздрогнула от неожиданности и, закусив губу, почти не дыша, отрицательно покачала головой.
Хлопнула входная дверь.
– Ушла! – Максим прижал девушку к себе с такой силой, что, казалось, захрустели ребра.
В Лериной голове, путаясь, стремительно мелькали обрывки вбитых пуританским провинциальным воспитанием правила: девушка должна быть гордой, целомудрие – главное сокровище, береги девичью честь и прочее в этом духе. Но тело – вопреки мыслям – плавилось и горело, как воск, под сильными «хирургическими» пальцами. У «правил» не было шансов.
– Надо же! Медичка, а такая робкая. – Жаркий шепот обжигал ухо, так что у Леры темнело в глазах, а тело начинала бить крупная, словно ознобная дрожь. – Медички все бесстыжие, а ты прям как средневековая невеста в первую брачную ночь.
Лера и чувствовала себя так – невестой в первую брачную ночь. Страшно, знобко и жарко.
Смятые простыни шершаво царапали нежную спину, придавившая сверху тяжесть не давала дышать…
Все ее тело вдруг насквозь, словно от паха до самого горла, пронзила мгновенная боль. Невыносимо острая, но столь же невыносимо сладкая – ведь это он, он сделал ей больно, только ему можно, только он, Максим, достоин забрать ее единственное сокровище…
– Что ж ты не предупредила? – укоризненно прошептал он, когда Лера вскрикнула, но не остановился. Движения становились все быстрее, дыхание все тяжелее, все горячее… хрипло выдохнув, он ударил в последний раз… и задышал реже, легче, тише…
Легонько чмокнул ее в висок и уронил голову на подушку.
Заснул.
Чувствуя, как от переполняющей сердце нежности к глазам подступают слезы, Лера глядела на умиротворенное лицо Максима и думала, как все у них будет. Сейчас надо