опущенные веки посмотрела на свои руки и напряглась, пытаясь представить в пространстве между ладоней вращающийся шар воздуха.
Сперва медленно, воздух стал уплотняться и набирать обороты в моих руках, я округлила ладони, помогая ему сформироваться в ровный шар, будто лепила большой снежок. Обводила его контуры, сглаживая их и контролируя вращение. Кажется, у меня и правда начало получаться.
– Всё, на что ты способна!
Он так громко сказал это “всё”, что я вздрогнула. А вслед за мной дрогнул и шар воздуха. Ровная поверхность вспухла, ощетинилась иглами и взорвалась, впиваясь мне в ладони. От боли из глаз брызнули слезы, я вскрикнула, с ужасом глядя, как руки становятся красными от крови. Ректор громко выругался, одним прыжком перемахнул через стол и оказался возле меня. Рванул подол собственной рубашки, отрывая от нее длинный лоскут, и стал бинтовать мне руки, что-то шепча себе под нос. Сперва я думала, что это заклинание, но потом расслышала слова:
– Прости, малышка, сейчас все исправлю.
Краска тут же залила мне лицо. Он что, назвал меня малышкой? Я сглотнула и уставилась на ректора. А он, кажется, тоже не сразу понял, что сказал. Смотрел на меня с какой-то растерянностью и сожалением. Потом поджал губы, взгляд стал отстраненным.
– Потерпи, сейчас будет немного горячо.
Он зажал одну мою руку между своих ладоней и на этот раз четко произнес формулу заклинания. Из пальцев ректора растеклись голубоватые всполохи, окутывая мою руку, проникая под импровизированные бинты. Кожу обожгло, но тут же стало легче. Со второй рукой он проделал то же самое. Потом отпустил меня и тут же отвернулся.
– Стой здесь. – Бросил через плечо и скрылся за внутренней дверью кабинета. Я осталась на месте, разглядывая свои руки и кусая губы. Бинты сами собой сползли с рук и упали на пол, а на ладонях не осталось ни единого следа порезов, за исключением уже высохшей крови.
Пока я пыталась найти хоть малейший шрам, дверь снова открылась. Ректор вернулся в новой рубашке и снова выглядел безупречно. А я стояла перед ним с красными от крови руками и наверняка опухшими глазами. Растрепанная и потерянная.
– Итак, продолжим. – Я почувствовала, как округляются глаза. Он говорил таким тоном, будто не произошло этого кошмара со взорвавшимся шаром. – Сперва покажу, в чем ты ошиблась, а потом ты попробуешь снова.
Он смотрел на меня с такой невозмутимостью, что у меня под лопаткой зачесалось – настолько было некомфортно.
– Могу я сперва привести себя в порядок?
Он снова поджал губы. Кажется, этот жест скоро станет привычным для него в моем присутствии.
– Я быстро. Честно.
Мне совсем не улыбалось продолжать в подобном виде. Но, судя по сжатым в тонкую линию губам и суровому взгляду, придется.
– Иди за мной.
Он повернулся ко мне спиной и снова направился к двери, которая, как оказалось, вела в его личную комнату.
У меня аж руки задрожали, когда я поняла, что сейчас окажусь в святая святых. Вряд ли ректор пускает сюда всех подряд. Но либо он не хотел