вечер, господин Тагоми.
Они пожали друг другу руки, затем раскланялись. Молодой японец тоже поклонился, приветливо улыбаясь.
– Холодновато на открытом поле, сэр, – сказал Тагоми. – В нашем распоряжении геликоптер миссии. Не возражаете? Или вам необходимо посетить удобства? – Он напряженно всматривался в лицо Бэйнса.
– Готов лететь, – сказал Бэйнс. – Хотя надо бы зарегистрироваться в гостинице. И багаж…
– Господин Котомити обо всем позаботится, – заверил Тагоми. – Багаж выдадут через час, не раньше. Ждать дольше, чем вы летели.
Котомити улыбнулся и кивнул.
– Отлично, – сказал Бэйнс.
– Сэр, у меня для вас незначительная жертва, – заявил Тагоми.
– Простите?
– Чтобы снискать вашу благосклонность… – Тагоми сунул руку в карман пальто и достал коробочку. – Из лучших objects d’art[41] Америки, – и подал коробочку Бэйнсу. – Наши сотрудники полдня ломали голову, что бы вам подарить. Решили остановиться на этом типичнейшем артефакте угасающей североамериканской культуры, на этой редкой вещи, сохранившей ауру далеких счастливых дней.
Бэйнс открыл коробочку. В ней на черном бархате лежали наручные часы с Микки-Маусом на циферблате.
Неужто Тагоми захотелось пошутить? Бэйнс поднял глаза и увидел серьезное, озабоченное лицо японца. Нет, это не шутка.
– Большое спасибо, – поблагодарил Бэйнс. – Действительно, отменный подарок.
– Во всем мире не наберется и десятка настоящих часов «Микки-Маус» выпуска тридцать восьмого года, – произнес Тагоми, внимательно наблюдая за лицом Бэйнса, пытаясь понять его реакцию, его эмоции. – Их нет ни у одного из моих знакомых коллекционеров.
Они вошли в здание вокзала и стали подниматься по лестнице. Следовавший позади Котомити произнес:
– Харусаме ни нурецуцу яне но темари кана…
– Что это? – спросил Бэйнс у Тагоми.
– Старинное стихотворение, – пояснил Тагоми, – хайку середины эпохи Токугава.
Под весенним дождем
Мокнет забытый на крыше
Тряпочный мячик.[42]
Глава 4
Уиндем-Мэтсон вразвалку шел по коридору в направлении главного цеха «У.-М. корпорейшн». Провожая его взглядом, Фрэнк подумал, что бывший работодатель вовсе не похож на фабриканта. Легче принять его за жителя трущоб, за пьянчугу, которого вымыли, побрили, причесали, одели во все новое, накачали витаминами и выпроводили с пятью долларами и советом начать жизнь с чистого листа. Старик всегда ловчил, суетился, заикался перед каждым встречным и даже заискивал, будто видел в нем сильного врага, которого необходимо умилостивить. Манерой держаться он как бы говорил: «Всем от меня, бедного, чего-нибудь нужно».
На самом деле старина У.-М. был куда круче, чем казался с виду. Он контролировал несколько предприятий, играл на бирже, приторговывал недвижимостью.
Фрэнк двинулся за ним следом, отворил большую металлическую дверь