бойся, дядя, дверь конюшни я закрыл на ключ, а святоша пилигрим вряд ли подарит нам такого мула, – ответил Вульф.
– Конечно, нет, если я не ошибаюсь в характере подобных людей, – сказал сэр Эндрю. – Поужинаем, потом отдохнем. Нам это очень нужно.
На следующее утро, за час до зари, Годвин и Вульф поднялись, вместе с ними встали и доверенные слуги, которых накануне предупредили, что их руки понадобятся. Вскоре Вульф с зажженным фонарем в руке подошел к камину в нижней зале: у огня грелся его брат.
– Где ты был? – спросил Годвин. – Ты ходил будить пилигрима?
– Нет, я поставил караульного на дороге к горе Стипль, другого на тропинке к заливу, потом задал корм мулу. Прекрасное это животное, слишком хорошее для паломника. Он, вероятно, скоро тронется в путь, так как сказал, что ему надо проснуться рано.
Годвин кивнул головой, и оба уселись на скамейку подле камина. Стояла холодная погода. Они задремали и не просыпались до рассвета. Наконец Вульф встал, стряхнул с себя сонливость и сказал:
– Он не сочтет невежливостью, если мы теперь поднимем его. – И, подойдя к краю залы, отдернул занавесь в нише и крикнул: – Проснитесь, святой Никлас, проснитесь! Вам пора прочитать молитвы, а скоро приготовят и завтрак.
Но Никлас не ответил.
– Право, – проворчал Вульф, возвращаясь за своим фонарем, – этот пилигрим спит, точно Саладин уже перерезал ему горло.
Он засветил фонарь и снова подошел к нише гостя.
– Годвин, – вдруг вскрикнул он, – иди сюда, он ушел!
– Ушел? – повторил Годвин, подбегая к занавеси. – Куда?
– Я думаю, обратно к своему другу Саладину, – ответил Вульф. – Видишь?
И он указал на широко открытый ставень в чуланчике и на дубовый стул, который помещался внизу. С его помощью Никлас поднялся на подоконник и проскользнул в узкое окошко.
– Вероятно, он чистит и кормит мула, которого ни за что не оставил бы, – сказал Годвин.
– Честные гости не расстаются так с хозяевами, – заметил Вульф, – но пойдем, посмотрим.
Они побежали к конюшне: она была заперта, мул благополучно стоял в ней; хотя они пристально всматривались, им не удалось найти каких-нибудь следов пилигрима, хотя бы отпечатка ноги на изморози. Только осматривая дверь конюшни, братья увидели следы попытки поднять засов каким-то острым инструментом.
– Очевидно, он твердо решил уйти, – сказал Вульф. – Ну, может быть, нам все-таки удастся его поймать. – И он приказал слугам оседлать лошадей и ехать вместе с ним обыскивать местность.
Полных три часа они скакали взад и вперед, но не увидели Никласа.
– Мошенник ускользнул, как ночной коршун, и, точно птица, не оставил следов, – сказал Вульф старому д’Арси.
– Я знаю только, – тревожно ответил старик, – что все это одно к одному; и мне не нравится, что ценность мула не остановила его: ему было важно только бежать так, чтобы никто не мог проследить за ним или узнать, куда он отправился. На