передана по назначению, Джоб попутно отметил, что руки Рапока, принимавшие пистоли, сильно дрожали. Затем все, не оглядываясь, быстро выбрались из дома, и барон замкнул дверь. На улице Мерсье увидел, что Марк сильно шатается и едва ли может идти. Он приказал своему слуге проводить торговца до дома, и, как ни был раздражен и напуган Рапок, он не отказался от провожатого. После пережитого он был готов поделиться всем этим хотя бы и с Морелли, так как больше во всем Париже у него не было близкого человека. Вдвоем бывшие приятели дошли до конца улицы Могильщиков, и пропали из глаз.
Генрих Мерсье отправился домой другой дорогой, сжимая левой рукой эфес шпаги, а правой – с таким трудом добытую картину.
5. Княгиня дель Пьомбо
Было около пяти часов утра январского дня 158… года, когда Генрих Мерсье проснулся в своих креслах и нехотя поднял голову. От вчерашнего разговора с его бывшим приятелем маркизом де Обросьи у него остались самые скверные воспоминания. Маркиз настаивал на участии барона в очередной кампании Беарнца, а Мерсье всячески уклонялся от этой тематики. Его ум и чувства занимал последний месяц совсем иной мир, но объяснить это материалисту де Обросьи было попросту невозможно. Маркиз принял нежелание Мерсье участвовать в очередной драке за власть как трусость и едва не высказал ему это в глаза. Генрих понял, куда клонится разговор, и поспешил выпроводить своего неприятного посетителя. Теперь он размышлял, какие последствия могут из всего этого произойти.
Какой‑то шорох в комнате совершенно изменил течение его мысли. Он торопливо зажег свечу и посмотрел на стену, где висело полотно в золоченых рамах, закрытое от чужих взоров тканью. Мерсье подошел к нему и снял ткань… Прелестное существо – девочка лет четырнадцати или пятнадцати с твердым взглядом синеватых глаз, черноволосая, с резкой складкой, пересекавшей чудесной белизны лоб – смотрело на Мерсье с полотна. Она была одета по моде конца XY века, ее платье напоминало одеяния италийских княгинь того времени. В одной руке девочка держала какую‑то книгу, другой – опиралась на столик чудесной венецианской работы. Возле ее ног сидела черная кошка с белым галстучной и также внимательно смотрела на потенциального зрителя. Задний план представлял собой убранство дворцовой комнаты.
Барон еще раз внимательно осмотрел портрет и вернулся к креслам. Целый год он ждал этой минуты, целый год – сразу же после прочтения завещания своего деда. И вот теперь? Он не только не чувствует себя счастливым, но, напротив, многое бы отдал, чтобы вернуть дни ожидания. Он набил трубку и закурил. Догоравшая свеча подсказывала, что стоит зажечь новую, но Генрих не торопился этого делать. Он забылся… Прошло несколько минут, а, может, несколько часов. Барон с трудом открыл глаза и в ужасе пошарил рукой на столе: он испугался, что, спящий, выронил трубку с подожженным табаком. На его удивление трубка была аккуратно положена на стол и не дымила. Мерсье встал, чтобы закрыть портрет, но – рамка портрета была совершенно пуста! Генрих решил, что плохо закрепил полотно,