среди ночного снегопада, исчез.
Я провел с ней ночь, впервые за долгое время спал спокойно, ограничившись нашим с ней крошечным миром посреди бушующей смерти, позабыв даже шум того отвратительного подвального помещения, не замечая ни света проносящихся машин, ни бесконечного воя снаружи.
Но проснувшись с утра и увидев ее рядом со мной, мое сердце снова сжалось. Я знал, что за мной придут другие и знал, что они разделят с ней эту кровать, знал, что ее жизнь однажды оборвется в одну из таких ночей, и не мог этого принять. И вдруг она снова посмотрела на меня, и в ее глазах я прочитал все что она хотела сказать:
–Останься…
Едва слышно прошептала она.
–Останься со мной, теперь то мы можем наконец остаться вместе…
Но я не мог остаться, но и не мог уйти. Столькими пожертвовав и стольким пообещав, меня разрывало на части. Я так хочу остаться, я так устал идти, так устал бороться с этим миром, бороться не за жизнь, которую однажды потерял.
Мысль, словно молния поразила меня – я знал, что я должен сделать, мне снова придется, глядя ей прямо в глаза. Она поняла меня, но ни сомнения ни страх не проявились на ее лице. Мы оба знали, что это так закончится, закончится для всех, однажды…
Одной рукой я в последний раз обхватил ее, другой достал нож, все это покоившийся у меня на поясе. Я поцеловал ее, взглянул в глаза еще раз и убил, вогнал его так далеко ей в грудь как смог. Ее руки в последний раз сжали меня в объятьях, а затем обмякли. По рукам текла кровь – она и правда была жива, была, совсем мгновение назад.
Я оделся и вышел, задернул истрепанные занавески. В зале было пусто, никто не остановил меня. Я подошел к двери, где еще вчера стоял вчера в оцепенении среди множества таких же брошенных жизнью людей. Открыл ее и двинулся вверх по обшарпанной лестнице. Навстречу нескончаемому вою и по-детски голубому небу.