В голове тут же возникла картина, как я предлагаю своим ученикам испытать это приключение и помедитировать внутри пещеры без меня, пока я сам постою и покараулю снаружи… Позор и бред.
Я обратился к своей внутренней силе, глубоко вдохнул и понял, что страх этот обусловлен детским испугом и в реальной жизни никогда не выполнял своей реальной задачи – спасти от неминуемой опасности застрять в узком тоннеле. Я посмотрел на невысокого, но коренастого Михаэля, который уже наполовину скрылся в пещере, и, не давая себе времени на раздумья и сомнения, решительно пополз за ним.
В начале пути волнение еще сдавливало мое горло, затрудняя дыхание, но я стал наблюдать изгибы коридора и рисунок отполированного веками и посетителями камня, внимание переключилось – и страх отступил. Когда из «кроличьей норки» мы выползли в огромный зал, с акустикой филармонии и тишиной подземелья, восторг мой был неописуем. Мы медитировали, говорили, слушали тишину – победа над страхом придала этому ретриту[1] особый вкус.
А теперь я хочу представить вам еще одну, свою собственную классификацию страхов.
Плохой (страх казаться плохим и желание все время быть «хорошим»). Нелюбимый ребенок, испытывающий недостаток тепла, начинает думать, что происходящее с ним естественно и закономерно, поскольку он не может обвинить в этом тех, кого любит и считает богами. Гораздо логичнее, на его взгляд, вывод, что это он сам виноват в таком отношении к нему родителей или других близких людей.
Он считает себя недостойным, ищет причины в себе: в своей внешности, уме, поведении, поступках… Его начинает преследовать страх совершить ошибку, сделать что-то не так, получить в ответ порцию осуждения или наказания. Чтобы избежать этого, он начинает изо всех сил казаться хорошим, полезным и нужным. При этом ему достаточно поверхностной оценки, и он не стремится быть таким в действительности. Из детских «стараний» он переходит в юношеские, где требования выше и ответственность больше – тогда начинается ложь и подтасовка фактов. Во взрослом возрасте, чтобы сохранить «раздутую» хорошесть, ему приходится полностью отдаваться своей опасной игре, забывая о любви, чести, самоопределении. Его роль занимает больше места, чем он сам и его истинная суть, теряющаяся через некоторое время, увы, безвозвратно. Такой человек способен производить впечатление, казаться кем-то, пускать пыль в глаза, но недолго и не всем. Опытные люди узнают притворщика сразу. Неопытные – со временем (ведь как бы красиво ты ни рассказывал о своем пении, но, не имея голоса, не запоешь, как Рэй Чарльз). Хроническое вранье становится нормой во всех сферах жизни: деловой и личной, с коллегами по работе, в семье, с друзьями… Человек уже не думает о том, что будет, если обман вскроется, – он в любом случае уже не может остановиться. А когда окружающие раскрывают обман и обличают его, он пытается завуалировать факт новым потоком лжи. И так раз за разом. В итоге несчастный теряет уважение в обществе, деловые контакты,