ворон, друг ты мой залётный,
Где летал так далеко?
Ты принёс, принёс мне, чёрный ворон,
Руку белую с кольцом.
Вышла, вышла да я на крылечко,
Пошатнулася слегка.
По колечку друга я узнала,
Чья у ворона рука.
Это-то рука, рука мово милого,
Знать, убит он на войне.
Он убитый, лежит не зарытый
В чужедальней стороне.
Он пришёл, пришёл сюда с лопатой
Милостливый человек,
И зарыл, зарыл в одну могилу
Двести сорок человек.
И поставил крест он дубовый,
И на нём он написал:
«Здесь лежат, лежат с Дона герои,
Слава донским казакам!»
Песня сложилась в голове, и я решил, что её надо записать. Пригодится. А вспомнилась она мне потому, что передо мной сейчас сидели не просто степняки-половцы, а наши степняки. Предки казаков и потомки воинов Святослава, которые берегли южные рубежи своей родины, а теперь вынуждены сидеть в Переяславле, с кочевыми ордами лукоморцев вдоль Чёрного моря бродить или наёмничать…
– О чём призадумался, Вадим? – прерывая мои размышления, спросил Василько Святославич.
– Да так, ни о чём, – поморщился я. – Вспомнилось кое-что, вот и гуляют в голове думки.
– А как тебе вожаки? – Князь кивнул на выход.
– Воины. Одним словом я сказал всё, что хотел, и старик понял меня правильно и больше ни о чём не спрашивал.
Вместе с Василько Святославичем мы позавтракали, и я прикинул свой дальнейший распорядок дня. Радим Менко в моей помощи не нуждается, он торгует и общается с новгородским посадником. Две трети дружины в городе, законная увольнительная. Старый Сокол из Ладоги появится только ближе к вечеру, и мы с ним поговорим насчёт новой партии переселенцев и киевских воинов. Значит, на несколько часов я предоставлен сам себе и могу посвятить это время отдыху или прогулке по городу. Что делать, думал недолго и решил отправиться на Торг, который является сердцем вольного города, но не один, а вместе с Дашей. Раз она моя женщина, значит, выглядеть должна соответствующе.
Снова я поднялся наверх и увидел Дарью, прекрасную девушку в потёртом полотняном платьице, самом лучшем своём наряде. Она сидела за столом, за которым я провёл ночь. И как только я вошёл, вскочила и бросилась ко мне. Я поймал её и со смехом крутанул по комнате, после чего поставил подругу на пол и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
– Собирайся. Вместе со мной на Торг пойдёшь.
– А зачем?
– Тёплые вещи тебе купим, на море сейчас холодно.
– Так ты…
Она осеклась, а я кивнул:
– Да, забираю тебя. Навсегда. Поедешь со мной в Рарог?
Вообще-то подобные вопросы варягами не задаются. Но я воспитан немного иначе, поэтому всё же спросил согласия девушки.
– Конечно, поеду.
Дарья доверчиво прильнула к моей груди, и от девушки исходила такая волна нежности, что я в ней едва не утонул. Искренность чувств – вот что больше всего ценится в славянских женщинах. Поэтому они самые лучшие в мире и, разумеется, самые красивые.